Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
Гранд, как завороженный, широко раскрытыми глазами следил за своей спутницей.
Она забыла о его присутствии, уйдя в созерцание синего, спокойного, словно светящегося неба. Дорога, по которой они прибыли сюда, лежала с другой стороны замка, сбегая вниз по плоскогорью. Стало быть, когда Изабелле удастся бежать из замка, ей ни в коем случае нельзя ехать в сторону озера. Графиня еще раз огляделась, запоминая стороны света, и встала.
– Идемте же обратно!
Комментарий к Глава 29 Западня по-испански
В тексте использованы стихотворения Иньего Лопес де Мендоса
========== Глава 30 Влюбленный ==========
– Что вы делали в мастерской,
– Меня разбудил стук молотка.
Гранд взглянул на нее так, словно решал, доверить ли ей какую- то тайну или еще подождать.
– Идемте ко мне в мастерскую!
– пригласил он решительно.- Вам я могу это показать, потому что вы чувствуете души картин и скульптур. Ну и людей, конечно!
В мастерской невольники зажгли многочисленные свечи. Свет осветил несколько античных статуй в еще корявых грязных масках времени. Гранд, как он рассказал, лично выискивал их на разработках, которые вел в Италии и Греции, или покупал за бесценок у купцов, готовых поскорее сбыть ненужный и непонятный им товар. Он, большой знаток искусства, самолично очищал мрамор от налипшей земли и пятен плесени и, облагороженная, обласканная, скульптура оживала под его чуткими руками, начинала светиться первозданной белизной, восхищать глаз, как когда- то радовала души давно истлевших людей.
– Вы не представляете, где я обнаружил моего Амура!
– признался гранд, как завороженный глядя, как Изабелла задумчиво бродит по мастерской.
– И где же?
– На заднем дворе дворца графа Оливареса! Это было ужасно! Мрамор - заметьте, редчайший по красоте,- был уже в ужасном состоянии. А сейчас - смотрите!- отмытый, обласканный, он сияет изнутри, он счастлив! Я поставлю Амура в нишу в моей галереи, рядом с Эвром, которого уже вам показывал!
– О, да!
– Как же можно было такую небывалую красоту, достойную только восхищенных взглядов, держать в сырости на заднем дворе замка за мешками с кукурузой!
– Скульптура обязана жить, ибо рождена для жизни!- поддержала его Изабелла.
– Вы понимаете меня, донья Исабель! Ах, значит, я в вас не ошибся, вы станете отличной супругой! Я ведь искал не просто красивую женщину, пусть даже умную, а соратницу, с кем я могу и поговорить и помолчать всласть!
Графиня тем временем теперь разглядывала стоящий у окна только- только расцветающий мрамор. Из белоснежного блока был уже вырезан силуэт женщины, прекрасной, юной, одетой в струящиеся одежды, напоминающие древнегреческие хитоны. Стройное тело изящно отклонилось назад, словно женщина удерживала равновесие, нарушаемое тяжелой гривой распущенных волос. Черты лица скульптуры не были оживлены улыбкой, но основное в тонком выразительном лице, лице Изабеллы, было схвачено правильно! Гранд нежно провел пальцем по руке мраморной красавицы.
– Я начал вырезать ее еще несколько месяцев назад, когда только увидел вас в Париже!- признался он.
– Вы еще и скульптор!
– удивилась Изабелла.
– Вы поистине просветитель!
– Я люблю все прекрасное и в этом никогда не изменяю себе! Я даже в жены возьму самую благородную, гордую и прекрасную даму!
– Вам, сеньор, покоряются все - мрамор, живописные полотна, люди, но Изабелла дю Трамбле не сможет стать вашей.
– Вы будете моей!
Их взоры скрестились.
– И все же вы необыкновенный человек!
– призналась графиня мягко.- Я навсегда запомню мои беседы с талантливым ученым, поэтом, астрономом, скульптором, грандом де Мендоса!
Ночью он удивил пленницу своим пением. Изабелла в полусне
Кроме того, у гранда, кроме хлопот с женитьбой, были и прочие дела. Несколько раз он уезжал, правда, ненадолго, в Севилью и Мадрид, и тогда за главного во дворце оставался его дон Себастьян. Изабелла навсегда запомнила из беседы, когда дон Себастьян в один из таких дней пришел к ней за приказаниями. Он говорил по-французски бегло. От голоса дона Себастьяна веяло мягкостью и лаской Пиренеев, палящим зноем, дыханием моря, вечной музыкальностью языка французских южан. Но только на мгновение. Сильный акцент кастильского наречия перебивал мягкую текучесть голоса и заставлял его звучать прерывисто и резко. Эти контрастные сочетания слились воедино и превратили хриплый голос человека в неповторимое, навсегда запоминающееся сочетание.
Он входил хромая, и, по своему обыкновению, вставал только против света, не давая возможности Изабелле рассмотреть его лицо хорошенько, был почтителен, но суховат. Изабелла чувствовала себя с ним смущенной. У нее появилось странное чувство, что она понимает каждое движение дона Себастьяна, даже эту его неловкую попытку скрыть свое уродство от яркого света - встав особым образом у окна!- чтобы солнце било ему в затылок.
– Весьма благодарна дону Лонса, что он уехал!
– однажды заявила графиня при нем, не удержавшись от колкости.
Дон Себастьян поднял на нее напряженный взор.
– Я его ненавижу!
– крикнула Изабелла, вдруг разъяряясь.
– Если бы я могла, я бы просила у бога только одного - разрушить эту проклятую крепость, где меня заточили вдали от Франции!
Лицо дона Себастьяна странно передернулось.
– Вы - суженая моего благородного друга,- напомнил он недоуменно.
– Он увез меня силой, этот ваш благородный друг!
– в волнении графиня ходила по комнате, прижав руки к груди.- Поэтому я поклялась богу, что никогда не стану ему женой!
– Он знатен и богат!
– Я ненавижу его!
В ту же минуту черты ее лица смягчились, и она грустно улыбнулась дону Себастьян, который рассматривал ее с таким изумлением, что даже забыл опустить глаза.
– Я ненавижу всех испанцев!
– докончила она мягче.
– Я испанец!- просто сказал дон Себастьян.
Графиня смутилась.
– Простите меня, - тихо сказала она, - за то, что я ненароком обидела ваш народ.
– Что нужно госпоже, чтоб чувствовать себя свободно в этих стенах?
– Мне нужны книги, бумага и перья. Пусть с окон уберут цветы - у меня от них который день болит голова!
– и передвинут кровать к дверям, где прохладнее.
Таким образом дон Себастьян делал все, чтоб Изабелла не чувствовала себя во дворце пленницей, чем заслуживал некоторую благодарность графини и похвалы гранда. Тот приезжал после своих отлучек неизменно довольный, словно действительно предвкушал отдых в своем замке для сердца и души. Он любил разговаривать с пленницей, рассказывал ей о тех, кого она встретит в королевском дворце в Мадриде, и даже частенько брал Изабеллу на прогулки в окрестный парк, на что графиня соглашалась, не раздумывая, стараясь запомнить местоположение всех тропинок и дорог.