Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
– Чтоб вы быстрее привыкли ко мне, я распорядился поставить здесь все то, к чему вы привыкли у себя дома!- любезно проговорил он.- А все остальные комнаты здесь - они, конечно, убраны так, как принято в Испании!
– А это что?- спросила Изабелла, падая на табурет, обитый синим бархатом с золотой нитью, и указывая на две вазы из красной глины, стоящих в гостиной на маленьком, изукрашенным золотой нитью, столике дорогого черного дерева.
– Это - средство от жары,- пояснил гранд охотно,- внутри - холодная вода, которая впитывает зной. Но что с вами? Вы побледнели, прекрасная донья! Я сейчас же пришлю вам служанку. Отдыхайте!
Изабелла выкупалась в большой великолепной ванне, вырезанной из огромного куска халцедона, без возражений переоделась в лиловое
Изабелла страшно устала - у нее ломило все тело, и болела голова. Она упала на изящную скамью у фонтана и со стоном опустила голову на руки. У графини не было больше ни мыслей, ни чувств, ни сил говорить, думать, сопротивляться! Какое- то внезапное страшное отупение сошло на нее! Графиня то ли спала, то ли грезила, то ли забылась в странном знойном мороке, когда спустя какое- то время отдаленный шум привлек ее внимание.
Это гранд пришел навестить свою невесту в комнаты и не обнаружил ее. Он поднял тревогу, всерьез испугавшись, что Изабелла выполнила свою угрозу и сбежала каким- то невиданным способом. Гранд проклинал все на свете, когда ему сообщили, что и внизу сеньоры тоже нет.
– Что же это такое!- разъярился гранд.- Найти ее! Живо!
Невольники забегали по комнатам, сталкиваясь и поднимая к небу руки. Гранд, раздумывая, смотрел во двор, пока что- то лиловое не привлекло его взгляд. Дон Лонса долго вглядывался в это пятно, скрытое за лимонными деревьями, пока, наконец, радостная улыбка не раскрыла его губы. Он быстро, как мальчик, спешащий за рождественским подарком, сбежал вниз по лестнице.
– Вы напугали меня, сеньора!
– воскликнул он, приближаясь к пленнице.- Я решил, что по воле добрых духов вы уже обрели крылья и упорхнули. О, моя возлюбленная!
– Ах, это вы!?
– Вы что же, не ожидали меня увидеть?
– Что вы дальше делать - то будете, если потеряли меня в первый же день в собственном саду?- съязвила Изабелла, нахмурив брови. Голос гранда вдруг вернул ее в неприятную и напряженную действительность, и сразу же вернулась головная боль.
Испанец, когда взглянул в ее неповторимые ясные глаза, огорченно вздохнул.
– Не грустите, прекрасная донья Исабель!
– произнес он как-то очень нерешительно.
– Разрешите, я вас утешу стихами:
Есть у меня жемчуг и изумруды,
Слоновая кость, серебряные руды.
Всего у меня в изобилии
Только меня возлюби!
Он говорил очень страстно, словно молил о чем- то. Опустившись на колени, гранд сорвал возле скамьи несколько великолепных желтых острогав и протянул ей. Глаза его ожидали. Изабелла приняла букет и со вздохом положила его на изящную деревянную скамью.
– Я разве не говорила вам, что вы будете очень несчастливы, если позволите себе полюбить меня, ваша светлость.
– Я надеюсь, что все- таки завоюю ваше сердце.
– Нет!
– Становится жарко, не угодно ли вам, о мой цветок, подняться в тень галереи? Для нас там уже установлен столик с восточными яствами - розовой пастилой и сливками.
Дон Лонса начал рассказывать Изабелле о своем короле, Филиппе. Король, вступивший на испанский трон в 1621 году,
Изабелла, слушая, обратила внимание на перламутровую коробочку, стоявшую на столе возле ее тарелки.
– Что это?- спросила она у невольника.
– Ему запрещено говорить с вами,- заметил гранд и сам открыл коробочку.
– Это сладкий миндаль, попробуйте, дитя души моей.
Пока она Изабелла, облизывая пальцы, он страстно следил за ней. Потом, словно очнувшись, приказал:
– Мне нужен дон Себастьян!
– Кто это?
– Я доверяю этому верному человеку. Он проследит за вами в то время. Когда я стану отсутствовать! О, уверяю вас, я уеду на очень короткое время! Как бы я не хотел всю свою жизнь провести рядом с вами, но некоторые срочные дела ждут меня в Мадриде.
– То есть вы сейчас велели позвать моего надсмотрщика?
– Конечно, нет! Дон Себастьян - сын друга моего отца и мой друг. Я сейчас представлю вам его. Пришелся ли миндаль вам по вкусу?
– Я еще не решила, нравится он мне или нет! Вот попробую еще и отвечу вам, сударь!
– Не стану вам мешать!
В установившейся тишине - ибо гранд пил сливки и искоса с удовольствием поглядывал на Изабеллу, послышались тяжелые неровные шаги, гулко отдававшиеся по мраморному полу. Сильно прихрамывая на левую ногу, в галерею вышел высокий, худощавый, но крепкий мужчина в черном камзоле с узким воротником. Ему на первый взгляд Изабелла дала не меньше 35-40 лет. Одежда без украшений, смиренно склоненная крупная голова с пышной шевелюрой - по ним можно было бы угадать знатного испанского господина, но мрачное чувство собственного достоинства странно нарушало цельность впечатления. Лицо человека было изуродовано старым шрамом какого - то землистого оттенка, который тянулся от виска, стянув кожу левой щеки, за ворот, к плечу. Этот страшный рубец, мелкие шрамы и морщины, прорезавшие лоб мужчины, который много пережил, вызвали в Изабелле щемящую жалость. Седина заняла прочное место в темных волосах человека, а тонкие губы его, казалось, никогда не произносили ни звука, так плотно они были сомкнуты. Он ссутулился и еле брел, придерживая рукой бедро израненной хромавшей ноги.
Изабелла стиснула зубы. Ей было почему- то невыносимо больно видеть эту мучительную медленную походку.
– Дон Себастьян!- позвал гранд приветливо.- Посмотрите, вот моя очаровательная гостья, моя невеста, прекрасная донья Исабель! Донья Исабель, этот человек будет рядом с вами все время. Я, увы, буду вынужден часто уезжать, ибо меня ждут у короля Филиппа, поэтому дон Себастьян сделает все возможное, чтоб моей невесте было уютно и удобно здесь!
Человек слегка склонился в поклоне и безучастно поднял на Изабеллу потухшие глаза. И такая внутренняя боль билась в этих темно - голубых глазах, такая мучительная смертельная боль, что графиня почувствовала, как бледнеет. Дон Себастьян несколько мгновений смотрел на нее враждебно и прямо, словно на врага, потом вдруг на его лице мелькнули изумление, восхищение и безумная тоска.