Новый директор
Шрифт:
— Пожалуйста! Если кто-нибудь спросит — сошлитесь на меня…
Покинув заместителя, Константин Семенович с завхозом отправились по цехам.
— Это нам повезло! — с трудом сдерживая радость, говорил Архипыч. — Дюже повезло! Теперь мы их выколупнем в два счета! Промахнулся Соломон!
— Не Соломон, а Самуил, — поправил его Горюнов.
— Я в том смысле, что Соломон мудрым считался. Этот, видать, тоже мужик башкастый… и вдруг такая осечка. Смотри, как он оборудовал! Чего это они делают? Брошки не брошки…
— Это клипсы. Женщины
— А к чему?
— Так. Для красоты. Вместо серег.
— Какая же в них красота? Пластмасса. Батюшки! Ты смотри, сколько! Тут на всех баб, какие есть на земле, хватит. На экспорт они их делают, что ли?
Обойдя все цеха артели, нашли лестницу, ведущую в школу. Дверь была закрыта на громадный висячий замок, а кроме того, забита толстыми гвоздями. Затем прошли в кочегарку. Здесь было темно и холодно. Зажгли тусклую лампочку, ввернутую в ломаный патрон. Небольшой запас угля, оставшийся с прошлого года, был разбросан по полу и хрустел под ногами.
— Ну и хозяева! — ворчал Архипыч, осматривая кочегарку и заглядывая в топку котла. — Руки бы оторвать халтурщикам! О рабочем сознании болтаем на всех собраниях, а на деле… Эх! совести нет…
— Ну, что! Большой ремонт? — спросил Константин Семенович.
— Ремонта большого не надо, но запущено всё. Трубы надо просмотреть… Сколько нам кочегаров полагается?
— Три на зимний период.
— А летом их куда?
— На все четыре стороны.
— Ну уж это не годится! — возмутился Архипыч. — Да кто же так делает?
— По штатам так…
— Так ведь это же государству дороже станет. Надо людей, так сказать, постоянных, чтобы, так сказать, ответственность чувствовали… Такое здание! Сезонники столько тут наломают…
— Сделаем, Архипыч. Ты ищи двух постоянных. Летом мы их в лагере используем. Мастеров ищи, умельцев.
Когда Константин Семенович и завхоз выходили из подвала, было уже двенадцать часов.
— Задержались мы с тобой, — сказал директор. В два часа обещал заехать заведующий роно. Идем наверх!
17. Первые знакомства
В школе шел ремонт. Полы первого и второго этажей перемазаны мелом, известкой, окна забрызганы краской. Всюду разбросана рваная бумага, опилки, песок. В широких светлых коридорах нагромождены друг на друга парты, столы, скамейки. Но работающих нигде не видно.
— В чем дело? На обед они, что ли, ушли? — спросил Константин Семенович, заметив несколько прислоненных к стене кистей.
— На обед вроде бы и рановато, — проворчал Архипыч.
Из конца в конец прошли они весь коридор, заглядывая через стеклянные двери в классы. Большой актовый зал во втором этаже, с красивой хрустальной люстрой, вызвал на лице директора улыбку:
— Прекрасный зал! Сюда, пожалуй, вся школа войдет.
Специально сделанные и скрепленные по десять штук в ряд дубовые стулья с откидными сидениями были сдвинуты в конец зала.
— Ну вот, смотрите, товарищ капитан! — сказал
— Нет, нет! — остановил его Константин Семенович. — Никаких рабочих! Мы же с тобой условились, Архипыч. Всё будут делать сами ребята. Они здесь хозяева, это их дом, и они должны это чувствовать всё время. Наше дело научить их, организовать, подсказать, проверить… Мне, например, совсем не нравится, что школу ремонтируют рабочие. В чем дело! Воспитываем барчуков, иждивенцев, а потом руками будем разводить. Вот откуда у детей такие настроения, что им всё подай да приготовь.
— А как насчет инструмента?
— Они принесут. Это же им интересно! Всё, понимаешь, решительно всё, самая сложная, самая трудная и даже самая грязная работа должна делаться руками детей. И когда будешь ставить перед ними какую-нибудь задачу, особенно подробно не распространяйся, не разжевывай. Только основу. Они любят сами додумать… Это полезно. И никогда не забывай о цели. Запомни, что работать ради работы нельзя. Работать можно только для удовлетворения потребностей тела или потребностей души. Это закон! Какое бы дело ни делал человек, особенно ребенок, он должен знать и понимать — зачем. Он должен быть заинтересован.
— Точно, точно, Константин Семенович.
— Вначале, конечно, нам с тобой будет трудновато. Пока познакомимся, пока нащупаем актив, пройдет немало времени. Сейчас мы знаем, что у нас почти тысяча детей разного возраста… И это всё, что мы пока знаем.
Разговаривая, они подошли к штабелю парт.
— Маленькие! — умилился Архипыч. — Скажи ты… Для первоклассников, наверно.
Он снял одну из парт на пол и сел сначала боком, а затем втащил и поставил ноги, приподняв коленями переднюю часть стола.
— Да… Мало я сидел за партой, — со вздохом сказал Архипыч. — Пять с половиной классов.
— Надо будет все парты просмотреть, и если каких-нибудь номеров не хватает… — начал Константин Семенович и, подумав, с досадой продолжал: — Борис Михайлович говорил, что склад забит маленькими размерами, а больших нет. И почему это так? Ну ладно, может быть, для старших столы достанем… Парты имеют большое значение, Архипыч. Искривление позвоночников чаще всего из-за парт.
— Ну, а насчет перекраски как? — спросил Архипыч, похлопав рукой по черной крышке.
— Обязательно! Время у нас есть. Высохнут.
— А красить будем только верх? Хорошо бы так: верх белый, а сбоку голубое…
— Не возражаю.
— Красивый эффект! Придут в школу — и пожалуйте! Белые парты! Сколько я помню, нигде не встречал. Всегда черные. Надо бы это с первых дней советской власти установить. Не додумались.
— Привычка.
— Хорошая привычка, она ничего, не мешает, — задумчиво произнес Архипыч. — А плохая — тормоз всевозможному развитию…
В это время где-то наверху послышался детский смех и голоса.