Новый дом для Гарри
Шрифт:
«Нет, сэр!» - поспешно заверил его Гарри.
Снейп смерил его задумчивым взглядом. «Если я начну обращаться с вашим другом, мистером Уизли, так же, как Дурсли обращались с вами, буду отвешивать ему «одну или две затрещины», вы одобрите мое поведение?»
«Вы такого не сделаете!» - запротестовал Гарри.
Снейп пожал плечами. «Почему нет, если это не так уж плохо? – подначивал он. – В конец концов, Уизли доведет кого угодно».
«Ладно! – рявкнул Гарри. Он чувствовал себя пристыженным и разозленным, хотя не совсем понимал почему. – Ладно, я понял!» И нечего его профессору так язвить. Просто Гарри не привык думать о том, как плохо с ним обращались. От этого и голова всегда болела.
«Хорошо, - ответил Снейп строгим тоном. – И чтобы я больше не слышал, как вы оправдываете этих отвратительных магглов или принижаете тяжесть их преступлений. Вы не заслужили такого обращения. Вы очень особенный ребенок, но ваша самооценка оставляет желать лучшего». Снейп посмотрел на паршивца очень страшным взглядом – пусть мелкий негодник не думает, что он подобрел.
Гарри снова заерзал – на смену раздражению пришла радость от слов профессора. Очень особенный ребенок. Он просто обожал, когда его профессор говорил вот такие вещи. Тем более что Снейп всегда говорит нормальным голосом, а не таким слащавым и ласковым, который Гарри только смутит. Когда тетя Молли называла его «милый» или «дорогой», то это было еще ничего, потому что мамы всегда так говорят. Но если профессор ударится в такие нежности, то Гарри провалится под землю от стыда. А так Гарри не чувствовал себя маленьким идиотом, который скучает по мамочке и папочке – просто у него был сильный и строгий опекун, который заботится о нем, хочет он того или нет. И гордость Гарри совсем не страдала.
«Хорошо, Поттер, теперь, когда вы пообедали, а я удовлетворил ваше неуемное любопытство, вы можете вернуться в свой класс», - приказал Снейп.
«Ладно, - охотно согласился Гарри, вставая и собирая свои вещи. – Так я сегодня помогаю вам с ингредиентами для зелий, да?»
«Если ваша домашняя работа будет отвечать моим стандартам», - предупредил Снейп.
Гарри закатил глаза. «Ладно, ладно. О, и Гермиона тоже придет», - крикнул он через плечо, открывая дверь. Мальчик так и не увидел ужаса на лице своего профессора.
Глава 21
Жизнь Гарри кардинально изменилась почти два месяца назад, но только сейчас он постепенно начинал чувствовать себя в Хогвартсе как дома. Трудно поверить, что целое магическое общество всегда было рядом с тем миром, к которому он привык. Однако эти перемены не шли ни в какое сравнение с тем, что теперь о нем заботились. Ему до сих пор было не по себе, когда он шел по коридорам школы, а люди, идущие навстречу, улыбались и вежливо с ним здоровались. Не говоря уже о таких странностях, как его профессор, которого волнует, как он себя чувствует и хорошо ли он питается. Он так привык считать себя «бременем», «проклятьем» и «никчемным приемышем», которого лишь снисходительно терпят, что мысль о том, что кто-то может добровольно заботиться о нем и испытывать к нему симпатию, все еще казалась ему дикой. Конечно, профессор Снейп не разглагольствовал о том, как сильно он любит Гарри, и никаких таких слащавых нежностей себе не позволял. Однако эта его манера становиться таким сверхопекающим или беситься, если мальчик называл себя «уродцем», говорила Гарри все, что ему нужно было знать.
Он до сих пор принимал питательные зелья, так что с его точки зрения пропущенный обед или пара шоколадных лягушек погоды не сделают. Снейп придерживался иного мнения, и когда Гарри так сильно опоздал на ужин, что чуть не остался без еды, профессор пригрозил ему сочинением на три фута о важности послушания. Гарри вовсе не хотел, чтобы его профессор так сильно переживал, тем более, что Снейп нервничал из-за любой мелочи – ест ли Гарри (и что он ест), где он находится, что он делает. Впервые на
Так что неудивительно, что по мере приближения Хэллоуина, когда все преподаватели и ученики без умолку трещали о праздничном пире, Гарри понял, что он не может сказать своему профессору правду. Если он скажет, что не хочет идти на праздник, то проявит черную неблагодарность. Так он только испортит вечер профессору Снейпу и остальным слизеринцам, не говоря уже о своих друзьях из Гриффиндора. Поэтому мальчик решил, что лучшая стратегия – помалкивать о своих проблемах.
Оказалось, что это проще сказать, чем сделать. Особенно если у тебя не то что один, а целых два лучших друга. Со дня Великой битвы Гарри считал, что они с Гермионой Грейнджер – настоящие друзья. Поначалу Рон был немного неуверен на ее счет: в конце концов, она же девчонка и зубрилка в одном лице. Однако после кошмарных откровений про ее семью, он слишком боялся Гермиону, чтобы дать ей от ворот поворот. К тому же, не прошло и недели, как он по заслугам оценил ее готовность помочь с домашними заданиями, не говоря уже о ее блестящих идеях насчет того, как можно разыграть близнецов. Такие неоспоримые достоинства быстро покорили его сердце, как, впрочем, и сердце Гарри.
«Что случилось, Гарри? – спросила его за обедом Гермиона. – Ты какой-то рассеянный».
«Ага, приятель, - Рон даже оторвался от еды, которую он уписывал за обе щеки. – Разве ты не рад предстоящему пиру?»
«Нет, - признался Гарри. – Я не очень-то хочу туда идти».
По выражению на лице Рона можно было решить, что у Гарри выросла еще одна голова. «Что?! Почему нет?»
Гарри отвел взгляд: «Просто не хочу и все тут».
«Ты говорил с профессором Снейпом или МакГонагалл? – спросила практичная Гермиона. – Может быть, тебя освободят от посещения».
Гарри наморщил нос: «Не хочу я им ничего объяснять. В смысле, какая разница, если меня там не будет?»
«Нам больше достанется! – радостно согласился Рон, но смутился, увидев выражение лица Гермионы. – Я хочу сказать, ты ведь не обязан приходить, кореш. Не вижу в этом ничего плохого. Ты же не уроки прогуливать собрался или что-то вроде этого».
«Вот именно! – воскликнул Гарри. – Думаете, ничего, если я не приду?»
Гермиона неодобрительно нахмурилась: «Я считаю, что ты должен спросить разрешения. Что в этом такого сложного?»
Рон закатил глаза: «Да иди ты, Гермиона! Ты еще начни спрашивать разрешение пойти в сортир и… ОЙ!»
«Нечего так грубить, Рональд Уизли! – осадила его гневная Гермиона. – Если я стараюсь избегать неприятностей, то это еще не повод надо мной издеваться».
«Ладно-ладно, - поспешно ответил Рон.
– Успокойся».
«Я бы лучше пошел в библиотеку вместо пира, - сказал им Гарри. – Там никого не будет, и можно спрятаться за полками так, что мадам Пинс тебя не увидит».
«Я пойду с тобой, Гарри, - предложила Гермиона. – Сказать по правде, это пиршество меня тоже не слишком радует. Столько сладостей и конфет – мои предки меня убьют, если узнают, что я так объелась сахаром».
Рон смертельно побледнел. Как и у других чистокровок, у него теперь была фобия всех стоматологов, особенно родителей Гермионы. «Только не надо их злить! – заявил паникующий мальчик. – Иди в библиотеку вместе с Гарри, раз ему так хочется, - он сделал паузу. – Эм, наверное, я тоже могу пойти с вами», - добавил он несчастным тоном, бесцельно тыкая вилкой в еду.
Гарри и Гермиона тайком улыбнулись друг другу. Они оба прекрасно знали, что за «бездонная прорва» их лучший друг, и с каким нетерпением он ждет праздника.