Новый Мир (№ 2 2006)
Шрифт:
И все ко мне подходит,
Ко всем таким, как я,
Кто возле ходит-бродит
Кастальского ручья.
Не порицай, Всевышний,
За слабость и грехи,
За этот сумрак книжный,
За глупые стихи.
Мы все бредем во мраке,
Отраден мрак подчас.
Как
Как мельтешит Парнас…
Из литературной жизни
Как Писемский Катенина костил! —
Мол, парвеню, хвастун и алкоголик,
Несносный волокита, злой зоил
(Умел А. Ф. достать иных до колик).
Умел старик сказать не в бровь, а в глаз,
Не в лучшем виде описал в романе
Того, кто зрел воочию Парнас,
Того, кто пел охотнице Диане,
Того, кто — было! — Пушкину дерзил,
Того, кто спорил с автором “Людмилы”,
Того, кто над Кавказом песней плыл,
Спиртным сжигая волюшку и силы.
Конечно, резонер, конечно, плут,
Тщеславья сын, надменности приятель,
И фантазер, и страшный баламут,
И Мельпомены пылкий обожатель.
Полка Преображенского солдат,
Участник Бородинского сраженья,
Сквозь тьму веков я высказать вам рад
Не осужденье, а благодаренье
За то, что открывали мне глаза
На тех, кто не вчера увидел Лету,
За драйв “Софокла”, за “Убийцу”, за
Те небеса, что свойственны поэту.
* *
*
С московского (с какого — все равно)
Вокзала я отправлюсь в эту среду,
Другое буду за окном кино
Я лицезреть, как некую победу
Над повседневьем. Может быть, и так.
Пускай поля, холмы и леспромхозы,
Леса и горы мой тревожат зрак,
Ну и, конечно, вызывают слезы.
Я буду воскрешать своих друзей,
Припоминать классические строки,
В которых и
И важный Рим, и терем у дороги.
В которых от Полонского привет,
В которых тень Случевского и что-то
Печальное, чему названья нет,
Какая-то трагическая нота…
Я выпью в ресторане коньяку —
Армянского, французского? Не важно.
Я ключевое загоню в строку,
Мне будет одиноко и отважно.
Мне будет одиноко? Нет и да…
Мне будет — хорошо и одиноко.
Со всех вокзалов мчатся поезда.
Блестит звезда. Влечет-зовет дорога.
* *
*
Никакого мне счастья не надо,
Даже винчика и шоколада —
Хмурый врач выпивать воспретил.
И блудить, чай, позорно и поздно…
Как запущенно все, несерьезно —
Это правильно, а, Гавриил?
Между мной и Фортуной-богиней
Не сложилось, как треплются ныне,
Вот такой, черт возьми, коленкор.
Между мною и радостью — мраки,
Лай бродячих, и ругань, и драки,
Ну и ворона крик: “невермор”.
Никакого мне счастья не надо.
Небо яркое — вот и отрада,
Запах роз — я доволен вполне,
Да Георгий Иванов под мышкой,
Не расстанусь с печальною книжкой —
Это роком прописано мне.
Сумасбродствует ветер округи,
Вот и сумерки — вечера слуги,
С этим буду я жизнь доживать.
И другого, архангел, не надо,
Небо темное — тоже отрада.
Буду звезды сегодня считать.
Poste restante*
Расскажи про меня знатокам, прочитавшим впервой
Те слова, что горчат, что искрятся счастливой волшбой.
Распиши чужакам и поэтам другим расскажи,
Как в России гулял, как звенела кифара души,