Новый Мир (№ 3 2009)

Журнал Новый Мир

за сердце бы Кафку брала.

 

 

Река

1

Столб торричеллиев воздуха пуст и высок.

Вдоль пантомимы удильщиков на берегу,

левым веслом задевая воду, правым песок,

я, задыхаясь, вперед затылком гребу.

Символ, эмблема. Но также и простота

выкроек Бытия испокон веков.

Что

обсуждать картинку одну из ста?

Нового — только причал с граффити “фак офф”.

Вот и плыви с рекой, не запоминай.

Вглядывание лишь нанизывает слои

катаракты. Если к тому же май,

нега черемух, кукушка, луч, соловьи.

2

Евгению Желяскову

Река Ока проносит кубометр

воды в мгновенье ока. Как снаряд

прозрачный. Так что вовсе не заметен

он. Содержанья — ноль. А есть ли ритм,

про это знает взгляд и слух наяд.

Аквариума тень, он отдан нетям.

А в нем меж тем утопленник. Как червь,

сорвавшийся с крючка в толкучку рыб.

Телесность, имя, горстка катионов.

Земные морю жертва и ущерб.

Река, отчасти как музейный спирт,

в нем пропитала ткани, чувств не тронув.

Откуда он? Белёв не в счет, не в счет

Николо-Гастунь — мелко. Перемышль

туда-сюда. Верней всего — Калуга,

где на заре с чего-то сердце жжет,

где дробен смех, и дробью бьет камыш,

и пристань без спасательного круга.

Мне кажется, я знал его. И мост,

с которого он прыгнул. И парад

пеннорожденный на речных вокзалах.

Позыв к прыжку — среброчешуий хвост,

изгиб и достоевщинка наяд,

сопрано даргомыжское русалок.

А если так, то только так — стремглав!

В разрывы струй. Минуя ручейки.

Без прошлого. Без черт. Без подоплеки.

Забившись в куб прозрачный, в жидкий шкаф.

В немое рыбье оканье

Оки.

Не двигаясь в несущемся потоке.

 

* *

 *

Всякий век извращен,

словно нам каждый раз возвращен

тот, что был совращен еще нашими мамкой и папкой, —

а вообще не хорош и не плох,

если только не пялиться в лица эпох,

залезая кокеткам под шляпку.

Врать не буду: не чтоб вампирический зуб

разглядеть. Но к дрожанью беззвучному губ,

налитых изнурительной кровью,

слепотою припасть.

К перистальтике мышц, растянувшей тигриную пасть,

как любовник к надгробью.

Полусон, полубред — от и до.

Но на что-то похоже. На то,

что мелькало в дожизненном детстве.

Когда времени не было — только светло

или ночь. И, как облаком, душу несло

белоснежной рукой. И держалось на месте.

 

* *

 *

Брось невидящий взгляд,

рыцарь, на жизнь и смерть

и езжай наугад

дальше. Спасая треть,

четверть, осьмушку, дробь

предназначенья. Жар

скачки. Как я, угробь

опыт и путь. Езжай.

 

* *

 *

Ни в коем случае не фразы. Даже слов

ни в коем случае не трогать. Тсс и тшш

вполне довольно: плотвяной улов,

утечка шума в смысловую тишь.

Вот все, чего хотим мы после гекз

Гомера. После волн и стрел и мышц.

Хлябь звука — хлеб грамматики. Не кекс,