Новый Мир (№ 4 2011)
Шрифт:
Уйти бы сейчас к Ольге, а не пьянствовать с ними. Артем устал. Но, конечно, боец… А боец не жалуется.
Артем как-то неожиданно скоро выдохся сегодня на митинге. Но ведь застолья не избежать. Застолье — обязательный жирный довесок. Как второй тайм. Ввалившиеся в пивнушку после митинга, они все хотят пить, еще и еще пить — люди Босса!.. И, воздав Артему, ощутить его победу — как свою.
Босс, он же спонсор, мог бы уже первым спокойно отвалить, уйти. Дело на сегодня
Босс называет их “своими” .
Артему уйти бы сейчас к Ольге… Ее К-студия рядом! Пять шагов… Ну, десять-пятнадцать.
“Свои” без церемоний, напористо, вдруг разом рассыпавшись, заняли места за квадратными пивными столиками — составленными в линию.
— Бульдозерная! — кричит Стратег. — Все знают и чтут Бульдозерную выставку! Уже легенда!.. Хрущевский идиотизм двадцатилетней давности неотменяем!..
— А меж тем всего полгода назад была не менее знаковая выставка художников, которую власть тоже сгоряча помяла… Водометная, так ее окрестили.
“Свой”, которого уважительно называют Стратегом, сразу повернул застолье в наши недавние боевые дни. А как же!.. Напомнить!
Напомнить и вызвать повтором гулкое горное эхо Бульдозерной!..
Так что отдохнуть, отмолчаться, тихо налечь на выпивку Артему не удастся. Стратег не зря помянул. Артем как раз один из героев той, недавней Водометной выставки.
А Босс, он же спонсор, любит и ценит рыцарскую тему разборок художников с властями. Отвагу нашей интеллигенции ценит!
— Когда началось задымление, народа уже не было. Там были одни менты.
— Но там были пожарники, — возражает один из “своих”.
И тут же ожидаемый спор. “Свои” загудели. Их человек семь или восемь. Артем в сколоченной команде недавно и плохо их различает. По номерам. Свой-1… Свой-2… Свой-3…
— Это крутились менты, переодетые в пожарников.
— А тогда кто поливал из шлангов! Менты?.. Они что, умеют профессионально поливать из шлангов?
“Свои”, как в разношенные домашние тапки, влезли в родную для всех нас застольную позицию. Выпьют всё, что на столе. С криками и с перестроечно вольными жестами. С расширенными зрачками!.. Артему ли не знать, что “свои” пьют много, “свои” пьют безразмерно, никогда, однако, не пьянея до точки. Сказочная черта. Не падают!
“Своим” как бы противостоят (отчасти, в меру) люди Ольги. Прямо с митинга приглашенные сюда и слегка важничающие… Их всего двое, оба, конечно, художники.
Уйти бы Артему к Ольге…
—
Но “свои”, отлично помня, что их Босс-то как раз и любит послушать, узнать про саму Историю и ее свисающие холодноватые слюнки, поднимают дружный шум несогласия:
— А что? менты не сразу сумели задымление?.. Неужели?
— Еще как сумели!.. Имитировали пожар с четырех углов. И подмигивали и посмеивались. А потом совсем развеселились! И вместо того, чтобы разгонять выставку, стали нет-нет и шутейно поливать пожарников.
— Из красных шлангов! нечаянно!
“Свои”, с расширенными зрачками, уже страстно вовлечены в подсказанный им спор.
Художник не прочь поддержать их благородную болтовню. Но, конечно, с подблюдной джентльменской иронией: — Господа и друзья! Все было по-честному… Пожарники честно ликвидировали задымление... а огонь недовольных честно заливали водой, конечно, менты.
— Все мы были на выставке героями. Как оказалось наутро. Чудесная новость!
— Это что? Ирония?
— Но согласитесь! Согласитесь, господа!.. Как здорово наутро узнать о своем геройстве… И совершенно не важно, поливал вчера ты из красного шланга пожарников (которые на самом деле были менты)… или ты поливал ментов, которые были чуть-чуть пожарники…
— Чего этот мужик хочет? Он пьет с нами или не пьет? — кричат рассерженные “свои”.
— Иронист!
— А заблудившемуся надо подсказать, где из-за стола выход.
— Все иронисты — ничтожества. И ничтожеством своим неплохо живут!
— Ладно, ладно, господа, — смеется Художник. — Я согласен вместе выпить за прошлое. За наше боевое прошлое, где… Где все мы — герои. Все, как один. Даже я.
Стол силен выпивкой! стол серьёзен закуской!.. Гуляй, ребята!
Нервничая и нет-нет поглядывая на тающую снедь, вдоль и вокруг похрустывающего застолья снует волнующийся Хозяйчик.
Но не зря же совершенно спокойно делит с ними застолье мерно выпивающий и пока что недоступно молчаливый Босс. За его спиной, в двух шагах, каменно застыл Телохран. Скрестив руки.
*
Вбежал опоздавший Свой-Смишный.
Телохран, сделав настороженный мягкий шаг ко входу, тотчас его встретил лицом к лицу. Заглядывает в свою для памяти бумажку: — Так… Такое, значит, ваше имечко… Кликуха… Сме… Смешной?