Новый Мир (№ 4 2011)
Шрифт:
А вот Артем на грани нервного срыва! Воспоминания его заводят!.. Выброшенный год назад из процесса, затоптанный, вычеркнутый, отосланный в черноземы, с заваленной набок судьбой, — он все-таки снова в Москве.
Жилы на лбу вздулись. Артем прерывисто дышит. Он здесь — он все-таки совпал с той давней, гениально вдохновенной минутой. С теми секундами!.. Он совпал.
А вот и разгадка:
— Цветовое пятно! Там… А-аа!.. А-аа!.. Вспомнил… Оля и я… Ты и я. Без звонка вошла
Ища и повторяя былое, совпадая с ним, Артем делает наконец найденные быстрые семь с половиной шагов. И кричит:
— Да! Да! Оля!.. Это ты!.. Ты! Нагая! Без цензуры!.. А в дверях Инна… В голове моей тут же пронеслось вот это абстрактное цветовое пятно. В белых линиях! И я подумал: сестры и Кандинский!..
— И что?
Артем оглашает найденное — уже громко, свободно:
— И сразу же — вспышкой! Вдруг импульс! Как молния!.. Нет — цензуре!.. Мы все — нагие!.. Нет — экономическим и политическим запретам!.. В какие-то полсекунды, Оля… в четверть секунды! в голове спрессовалось все завтрашнее выступление!.. Все! От первого до последнего слова!
Артем доволен, вытирает платком со лба пот:
— А говорят, политики — люди без вдохновения!.. Еще с каким вдохновением! Мы поэты!.. Мы творцы!.. А это, Оль, ты помнишь?.. Мы — нагие божьи светлячки!.. Помнишь?
— Нет, Артем.
— Ага!.. Божьи светлячки… Это тоже подробность, Оля! Оказывается, и ты кой-чего не помнишь!
*
Инна с укором Ольге:
— Ну ты глянь. Он разбудил Батю своими воплями. Может, пора отправить старика в постель?
Батя и впрямь уже разбужен: — Вы обо мне?
Инна: — Вы спали на собственном кулаке.
— У сибиряков научился.
— Слышала о таком, но видела живьем впервые.
Батя заметил поодаль Женю и Женю, ползающих по полу с клеенчатым “метром”: — Шаги считают. Ишь!.. И как строго!.. Молодежь настырна. Что они там меряют?
Ольга: — Не слишком долгую любовь.
— Чью?
— Не важно. Почему не померить любовь шагами.
Батя передернул сонными плечами. Он уже вышел из дремы:
— Хорошо сказала, Оля. Чудесно сказала. В точности так говорил мой друг, мой сердечный дружок Звоницын. Ударение
— Звоницын? — Ольга уважительно подчеркивает ударение. Готова слушать.
— Да, надо ударять на “о”. Я знаю — трудно, но так будет правильно.
И продолжает:
— Есть, Оля, далекий город Красноярск… Там последний из наших, у кого я жил, — тот самый инженер Звоницын. Пять и пять. И еще, конечно, без права выезда… Так и остался под Красноярском, когда реабилитировали… Меня на охоту водил. На волков… Старики, а шли на волков… Настоящий волкобой и друг настоящий…
— На волков? Не шутите?
— Я редко шучу. Не умею… Мы с ним от стрелков тогда вдруг отстали. Пурга вдруг… А я — незадача! — оступился в их новомодной охотничьей яме… Куда деться? Кого звать?.. Тайга… На белый снег еле выбрался. А идти не могу. С переломом… Звоницын притащил на себе. На горбу, можно сказать, принес… Он меня нес, шел — зубами скрипел, а волки шли следом… Волки! Настоящие красавцы! Метр в метр держали дистанцию. Смешно!.. Так и шли!.. За нами. Они не выли, и мы не кричали. Все честно. Сначала мы охотились, а теперь волки.
— А как нога?
— Нормально. Сейчас нормально. Я крепкий… Они меня первоклассно выхаживали. Звоницын и его жена Галя… Как родного. С Звоницыным мы выпивали… Чтобы я не падал духом. Песни пели. В голос… И Галя ни-ни насчет нашей выпивки… Не попрекнула. Выздоравливай, Сергей Сергеич! Лечи ногу!
Артем: — Мы, кажется, вас разбудили.
Батя: — Так вышло по жизни: Сибирь полна друзей, а в Москве — переночевать негде… Хотя сам я москвич, как я уже говорил. У меня вообще-то квартира на Арбате.
Артем с готовностью смеется: — Я где-то читал, что Сибирь большая — а Москва маленькая.
Батя непроизвольно потягивается: — Прошу прощения… Остатки с дороги. Остатки сибирского сна.
Артем: — А чем ваши друзья там занимаются?
— Кто чем. Возраст вполне пенсионный, однако почти все трудятся!.. А вот, скажем, шепчущий Буянов даже знает ваше имя… Я уже рассказывал. Он филолог. А за политикой следит… И слышал о вас. О вашем вхождении во власть.
Артем: — Интеллектуал? Сибирский ум?
— Константа — это я от него услышал. Я сам, к сожалению, мало интересуюсь политикой… Я еще подумал — что за фамилия такая?.. Константа.
Артем: — Она означает постоянство. Постоянство человека. Постоянство человека несмотря ни на что.
— Да, да, да… мой Буянов умен. Однако все еще тих. Постоянно тих. Как в лагере… Шепчет и шепчет. На всякий случай, что ли.