Новый мир. № 3, 2004
Шрифт:
— Посмотри на них, — показывает Ребров. — Если на них внимательно будешь смотреть, тогда…
— Не прикасайся ко мне.
— Тогда поймешь, что это не дрель! Чего ты дрожишь? — замечает.
— Расстегнулась, а сейчас пронизывает ветер, — жалуется Рита. — Не прикасайся…
— Это просто солнце зашло за тучу, — объясняет Ребров. — Как они надуваются — посмотри!
— Точно!
— Слышишь — это здесь, совсем рядом: др-р-р-р, — а кажется, что далеко.
— Да, — передергивает Рита острым своим плечиком, не стесняясь громкого голоса, совсем не
— Как они надуваются…
— Извини! — Девушка отходит в сторону. — Лерка!
— Подожди, — хватает ее за руку Ребров.
— Я сейчас. — Рита спешит за подругой. — Куда ты?
Ребров шагает за ними, зевает и возвращается назад. По тропинке едет на велосипеде Сережка в развевающейся красной рубашке.
— Ты купила вина?! — кричит сестре.
Валерия, не оборачиваясь, орет:
— Купила!
— Какого?
Она не отвечает. Сережка съезжает вниз к роднику.
— Тише, — просит Ребров. — Слышишь?
— Ничего я не слышу, — недоумевает мальчишка.
— Слышишь — это здесь, совсем рядом: дрр-р-р-р, — а кажется, что далеко.
— Нет, не слышу.
Ребров сам затаил дыхание и — оглядывается. На берегу трясется Васька. По всему телу гусиная кожа. Мокрые длинные трусы облепили костлявые ноги.
— Никакого вина она не купила, — объявляет Ребров мальчику. — А ты совсем замерз, — пожалел Ваську. — Где твоя одежда?
— Там, — показывает шофер. — Ничего, сейчас у костра выпью.
— Скорее! — кричит Валерия.
— Не могу, — вопит Рита, но бежала еще быстро и догнала свой голос — облачко ее горячего дыхания не успело раствориться в воздухе, и девушка почувствовала, как оно растеклось по лицу. Решила передохнуть, оборачивается и внимательно слушает — приложила палец к губам. — Нет, — шепчет. — Это все-таки дрель!
Валерия хватает подругу за рукав и увлекает за собой; бегут прямо по полю, непонятно зачем, казалось бы… Рита пытается понять, куда ее Лерка тянет, тащит, и — ничего не понимает, однако, когда увидела тот автобус, начинает что-то соображать — ей становится весело, но она заставила себя поднять голову — смотрит далеко: на линию горизонта, на облака в небе и птиц — и под деревьями ощущает крышу над головой.
Берег сначала — высокий, с ласточкиными гнездами; за ним дым от костра валит через озеро, на солнце — блестящий, сияющий, — однако, попадая в тень от берез, он исчезал, словно бы растворялся. Его сладкая горечь развеивалась полосами подобно тому, как чередовались в озере холодные и теплые потоки. Затем берег опустился.
— Эй, давай сюда! — зашумели у костра.
Как Сережка отчаянно ни махал руками, ему казалось: он не плывет, а барахтается на месте; и вода не обжигала, разве что сердце от восторга поднималось к горлу и вдруг обрывалось. Мальчик вылез из воды — ищет на берегу сестру. Она напоминает подруге:
— Мы едем к твоей бабушке!
— Да, —
— Чепуха. — Петрович похлопал Валерию по попе, а Сережка у костра невольно оглянулся.
— Дядя! — возмутилась Лера. — Ну что это вы?
Из кустов Васька волочит к огню жердь, наступает на нее, а рукой ухватил за другой конец. Она трещит, но не поддается; шофер бросает ее и подходит к девушкам. Те захохотали, глядя на рваные трусы. Васька потребовал, чтобы ему поднесли стакан; тут солнце показалось из-за тучи — он разбегается и прыгает в воду.
Валерия смотрит, как он плывет, и чувствует у себя на бедре скользкую руку.
— Ну, дядя! — изумляется в который раз она.
— Меня зовут Володя, — показывает толстяк на пузо.
— Володя, прекратите, пожалуйста, — просит Лерка. — Рядом мой брат.
— Извини, — ухмыляется толстяк, — это не я.
— Вас так много, — пробормотала Валерия, — что я могу, конечно, ошибиться, когда вы все тянете ко мне руки; только вы, Казимир, не отпирайтесь.
— Извините, пожалуйста, — сказал Казимир.
Вдруг Рита заплакала. Мужчины внимательно посмотрели друг на друга.
— Вытрите ей слезы, — зашевелились они. — Петрович, вытри ей скорее слезы!
Анатолий подал салфетку Рите. Девушка вытерла слезы, но они продолжали течь по щекам.
— Петрович! — умоляет Валерия. — Ну что же это вы?
А на Риту никто не обращает внимания, и она завидует подруге, ее пышной красоте, когда у самой вместо фигуры будто доска и еще курносый нос пипочкой на широком, как блин, лице. Поплакав, Рита отвлекла Валерию в сторону и призналась:
— Мне страшно, пойдем отсюда!
— Чего ты боишься? — удивилась Лерка.
— Разве ты не понимаешь, — Рита оглядывается невольно на Сережку, — что такие мордовороты могут с нами сделать?
— Куда ты?! — спрашивает у брата Лера.
— За топором!
— Зачем?! — кричит она, но Сережка умчался прежде, и Валерия повернулась к подруге: — Я думаю, не стоит переживать по этому поводу, потому что у них у всех не стоит. — И повторила: — Между прочим, я точно тебе говорю: не стоит!
Рита ничего не ответила на это, только посмотрела с недоумением, как ребенок.
— Зато мы съездим к твоей бабушке, — напоминает Лера.
Оставшись одни, мужчины заскучали и потянулись за девушками — якобы полюбоваться на озеро; топчутся на берегу — и в который раз ощущается праздник.
— Что-то мне нехорошо стало, — призналась Валерия подруге и у края оврага оглядывается на мужчин. — Чего пялитесь, надоели! — кричит и, цепляясь за тонкие гибкие деревца, спускается вниз.
Парень в очках подходит к Рите. Он заметил, что девушка грустит и какие у нее большие глаза. Ему стало жаль ее. Рита по-прежнему мяла в руках салфетку — иногда ею по привычке вытирала щеки, и — в очках вздумал сдувать с ее лица бумажные крошки, а она не понимала, что он делает, и умоляюще шептала: