Новый учитель

Константинов Алексей

Аня улыбнулась и на этот раз улыбка её украсила, потому что была искренней.

– Он замечательный, правда?
– спросила она.

– Кто?

– Глеб.

Дмитрий улыбнулся в ответ. Свиридов нравился ему всё больше и больше.

– Да, замечательный. За тебя горой, как будто вы уже женаты. Другой бы посмотрел на такое дело, сказал бы "Нафиг оно мне", да смотал бы удочки, а он слово держит. Настоящий мужик. Вон сколько историй рассказывают, как уходят из семей. У них дети маленькие, им плевать. А тут парень, прости за выражение, молокосос,

никакими обязательствами с тобой не связан, только пообещал жениться. Рискует работой и репутацией, день и ночь у твоей постели кружится. Я к нему поначалу холоден был, а теперь смотрю, ты с выбором не прогадала. Будешь за ним, как за каменной стеной. Главное, поскорее поправляйся, а там закатим такую свадьбу - вся деревня обзавидуется.

Анино лицо будто бы озарилось: на щеках появился румянец, губки порозовели, глаза сделались живыми, смотрели вдаль, словно заглядывали в будущее. Увидев дочь такой, Дмитрий снова поверил - Аня обязательно поправится. И благодарить за это нужно Глеба. Она любит парня, она хочет быть с ним, а значит, хочет жить.

Воодушевленный Астахов продолжал:

– А там, как знать, переберётесь вместе в город. Он устроится в какой-нибудь школе, ты поступишь, куда хотела, поработаешь немного по профессии, детьми обзаведёшься на радость старику-отцу. Сначала жилье снимать будете, а там накопите, сколько нужно и в свою собственную квартиру переберётесь. Уж я помогу, чем смогу. Доживешь до самой старости, внуков-правнуков нанянчишься, главное перетерпеть эти тяжелые дни, через год о них и не вспомнишь.

Аня кивнула.

– Да, я тебе верю, папа, я поправлюсь. Ты так говоришь, а мне уже лучше становится.

– Тогда пошли выписываться, - усмехнулся Астахов.
– Раз тебе лучше.

Аня прильнула к отцу, как в детстве, нежно поцеловала его в щеку. После они болтали о всякой всячине, пока в палату не вернулся Глеб с шоколадом в руках.

– Вот, сбегал в буфет за сладким, - сообщил он, протягивая плитку Ане.
– Говорят, поднимает настроение.

– Спасибо, Глеб, - поблагодарила девушка.

– Ещё с врачом разговаривал. Она сказала, что результаты анализов будут днём, но скорее всего у Ани не гепатит и её переведут в общее отделение.

– Глеб, посиди со мной, - попросила Аня, отодвигаясь от отца, который понял намёк и встал с койки.

Свиридов смущённо улыбнулся, извинительно посмотрел на Астахова. Тот пожал плечами, мол, ничего, я понимаю, и вышел из палаты.

...

Павел Андреевич не находил себе места весь день. Он метался из угла в угол, ходил по кругу, мотался в ванную, пил много воды, постоянно перекусывал, время от времени возвращаясь к письменному столику, на котором валялся номер телефона, которые ему дал Глеб.

"Я не сумасшедший!" - твердил себе Весницкий.

Однажды он бывал в психиатрической больнице, но не как пациент. Никаких впечатлений от посещения того места Весницкий не сохранил, помнил лишь некоторые детали, напуган не был. Но тогда речь шла о неблизком приятеле, а сейчас

о нём самом. Набравшись смелости, он подхватил листок и набрал на телефоне нужные номер. Гудки, трубку на том конце подняли, Весницкий дрогнул, нажал рычаг. Нет, он не станет туда ложиться.

"Ты сам видел, всё видел своими глазами!" - твердил он, а в голове всплыли детали пугающего сна о Таллине.

"Даже если я прав, - рассуждал он, - как быть? Мне никто не поверит, я ничего не могу поделать!"

Это сущая правда. Даже он сам порой сомневался в верности своей догадки. Вспоминая последний визит Глеба, Весницкий понял, что не заметил притворства в поведении парня.

"Не стану ничего предпринимать, посмотрю, подумаю, может и правда выдумал", - рассудив так, Павел Андреевич на некоторое время успокоился и стал ждать новостей из дома Астаховых.

...

– Тихий час, папочка, - окликнула Дмитрия санитарка.

Астахов, сидевший с Аней и пересказывавший ей разговор со знакомым Глеба, улыбнулся дочери.

– Так что ты не волнуйся. Завтра отсюда переведут в общее, а там мы договоримся и отправим тебя в новую больницу. Уже получше себя чувствуешь?

– Да, - ответила порозовевшая под вечер Аня.

– Ну и хорошо. Добрых снов.

– Спасибо, папочка. И поблагодари Глеба.

– Завтра сама поблагодаришь.

Они чмокнулись и Дмитрий ушёл. Глеб встретил его у выхода.

– Не успел!- всплеснул руками он.

– Не расстраивайся, завтра увидишься.

– Поедемте домой, - предложил Глеб.
– И нам нужно отдохнуть - завтра много мотаться придётся.

Дмитрий кивнул. Глеб провел его к своей машине, застыл на месте.

– Знаете что, вы садитесь, а я все-таки сбегаю, вдруг пустят.

– Смотри их не разозли, - предупредил Дмитрий, устраиваясь на пассажирском сиденье.

– Не разозлю, - пообещал Глеб и побежал обратно, к больнице. Вернулся он минут через десять.

– Ну что, пустили?

– Да. Я на уши присел, мол, поздно с работы, пустил в ход всё своё обаяние, дежурная медсестра разжалобилась.

Глеб завёл машину, и они уехали обратно в деревню. Астахов не знал, что видел дочь в последний раз. Наутро девушка умерла.

...

Впоследствии Дмитрий часто рассуждал над тем, какой смысл люди вкладывают в простую фразу "как в тумане". До дня смерти Ани для Дмитрия это была лишенная смысла фигура речи. После - наиболее точное выражение собственных ощущений, испытанных им в тот период.

Когда его пустили в больничный морг, и он увидел свою белую, холодную дочь на столе, внутри всё сломалось. Дмитрий рыдал, выкрикивал проклятья, рвал на себе волосы. Его попытались увести, выволокли в коридор, там медсестра вколола ему какую-то гадость, от которой голова пошла кругом, а мысли стали путанными. Потом ему подсунули стакан, от которого несло валерьянкой. Глеб куда-то пропал, но по правде говоря, Астахов о нём и не вспоминал.

"Умерла, не вернуть. Жена, теперь дочь", - свербело в его мозгу.