Ноябрьский дождь
Шрифт:
Зато он дал ей карту гражданина. Ту самую, радужно-золотистую, о которой рассказывал техник Джонни. Тисненая надпись "Junko Kitami", казалось, подмигнула, когда удостоверение перешло в руки владелицы. Вместе с новым паспортом старший обещал выдать денег на закупку гардероба и карточку доступа в общежитие.
В жизни появлялась перспектива, и это, несомненно, радовало. Хотя слегка напрягал тот факт, что наблюдение за Дзюнко не прекращалось с момента вступления в роль ученицы. Еще вчера старший без обиняков растолковал их с Сэмом разговор на крыше. В организме
Ей было не привыкать к несправедливости. Не привыкать и к обращению со своим телом как с вещью. Поэтому она молча выслушала мужчину и коротко кивнула. Китами и не собиралась больше бегать.
Дзюнко вернулась в знакомую комнатушку на весь остаток дня. И неожиданно для себя завалилась спать. Привычно раздевшись, она хотела поваляться на кровати, обдумывая случившееся за прошедшие часы, и вдруг открыла глаза и поняла, что уже утро. Включили свет.
Спустя какое-то время, за ней, уже одевшейся, пришла охрана и вновь вручила пленницу конвоиру. Он же, не откладывая дел в долгий ящик, сообщил, что на ее личной карточке уже лежит обещанная сума, и остается только забрать карту учащегося, чтобы можно было заселяться в общежитие.
И вот сейчас, когда томительное ожидание завершилось, Дзюнко держала в руках белый прямоугольник с названием "Академия Эклипс", выведенным гордым красивым шрифтом. Старший, облегченно вздохнув, сказал:
– Ну, на этом моя роль няньки закончилась. Езжай в общежитие. Помнишь маршрут автобуса?
– Помню, - Китами сунула карту учащейся в карман.
– Вот и отлично, - старший развернулся и зашагал по коридору академии прочь. Девушка даже не посмотрела в его сторону.
Она осталась одна, освещаемая разбушевавшимся в кружении облаков солнцем. Девушка буквально почувствовала, как по щеке пробежался солнечный зайчик от окна напротив дверей учебной части.
Странновато все вышло. Сумбурно как-то. Сначала мощный строгий карантин, почти тюремный режим - и вдруг вот так запросто ее предоставили саму себе. Причем к занятиям приступить предстояло только завтра. А сегодня Китами могла делать все, что захочет. Могла пойти потратить деньги, полученные на первое время, до оформленной социальной стипендии. Могла обстроиться в общежитии. А могла и попытаться уехать из города к чертовой матери. Хотя вот последнее вряд ли получилось бы.
Неужели все вот так просто?
– На свете есть два типа людей, - неожиданно завибрировал над ухом знакомый голос.
– У одних в руках швабра, а другие стоят и думают.
Джонни, и впрямь вооруженный шваброй, оперся одной рукой о стену, разглядывая Дзюнко. Глаза его вновь были скрыты за стеклами широких черных очков. А вот рот улыбался.
Дзюнко оглядела недавнего знакомца с головы до ног. Взгляд ее слегка холодил. А если
– Вам разве форма какая-нибудь не положена?
– спросила она, кивнув на наряд техника, ничем не отличавшийся от вчерашнего.
– Ее сначала надо попробовать на меня надеть, - хмыкнул он, звонко пристукнув шваброй о стоявшее в ногах ведро.
– Вот, кстати, интересный факт: в наши дни до сих пор не упразднили классических уборщиков. Зато вместо денег теперь пластиковые карточки, а договоры подписываются на планшетах. Такое ощущение, что связь между деньгами и инновациями какая-то очень особенная.
– И вовсе этот факт не кстати, - недружелюбно отозвалась девушка.
– Как там твои убегательные способности? Не пострадали?
– Ни разу, - он отодвинулся от стены.
– Мне чего-то подсказывает, что ты на меня сердишься.
– Не знаю, чего, но подсказывает верно, - Дзюнко смотрела все так же холодно.
– А за что?
– Не твое дело.
Девушка безразлично повернулась к уборщику спиной и зашагала прочь. Ничего позади себя она не слышала. Ни звука. Поэтому, когда чья-то рука осторожно, но сильно взяла под локоть, Дзюнко внутренне даже испугалась.
– Погоди.
Он каким-то образом успел ее догнать. Джонни невозмутимо улыбнулся резко обернувшейся Китами. Эта улыбочка ее обозлила еще сильнее, что стало совсем заметно.
– Руки от меня убери, - казалось, синие линзы в глазах девушки подернулись узором инея.
– Извини, - Джонни послушно отпустил ее локоть.
– Не подумай, у меня не в традиции хватать.
– У тебя другое в традиции, - презрительно сощурившись, фыркнула Дзюнко.
– Хочешь знать, за что я сержусь? А слушай.
Она отступила на шаг.
– Назови меня старомодной, но мужчина, сначала убежавший с женщиной, а потом убежавший от женщины - не очень мужчина.
– Так, погоди...
– юноша озадаченно потянулся к дужке очков и потянул их на лоб. Как выяснилось, глаза у него действительно были азиатские, на что намекала физиономия. Раскосые, черные и какие-то странно смущенные.
– Это ты из-за Сэма, что ли?
– Не знаю, откуда вы с ним знакомы, но и неважно. Ты очень резво ускакал, оставив меня на произвол судьбы. Так чего ты теперь хочешь?
– Ой ты, Господи...
– он обескуражено почесал переносицу.
– Вот ты чего колючая такая... Ну что за фигня?
– Фигня?!
– от такой наглости Дзюнко даже на миг перестала сердиться. Перед глазами возник Ватанабэ, торжественно заносящий руку с ремнем над ее беззащитным филеем. Сразу захотелось сказать наглецу какую-нибудь колкость. Или гадость. Но монументальный образ Сэма почему-то заставил воздержаться.
– Это с чего вдруг?
– Ну, во-первых, вы с ним явно были знакомы, - Джонни вытянул перед ней руку, загибая пальцы.
– Во-вторых, мы с ним тоже знакомы, и Сэм не тот человек, чтоб женщину вот так взять и обидеть. В-третьих, он тебя обидел? Сомневаюсь. В-четвертых, дай догадаюсь - ругал?