Ну попадись мне, лютый зверь!

Бойцова Диана

— Мам, ты всю жизнь тут прожила. Всех хорошо знаешь. Со всеми дружишь. Представь, если бы тебе сказали, что среди этих людей есть оборотни, на кого бы ты подумала?

— На твоего отца, — ответила она и засмеялась. — Стейша, что за ерунду ты несешь? Ложись спать. Завтра с утра пойдем нарекать малыша. Инари и Алаис хотят назвать его Торросом младшим. Представь, как обрадуется твой отец, если Эвин Файвлендор благословит!

Мама чмокнула меня в щеку и выпорхнула из комнаты, осчастливленная своим новым статусом.

Я же окончательно сникла, убедившись, что никому нет дела до убийцы Гилли.

— Может, я что-то упустила? — подумала я вслух, глядя в окно — на огромную луну, злорадно ухмыляющуюся с неба.

Мне следовало бы обойти каждый двор, заглянуть в каждый дом и сарай, провести перепись, но меня никуда и на порог не пустят. Так я не найду оборотня. Следует еще раз тщательно изучить дневники охотников. Но их я, как назло, забыла у Эверсонов.

Дождаться утра у меня не хватило бы терпения. Поэтому я тихонько выбралась из дома, взяла с собой Тима, отыскала за клумбой топор, который не будет лишним в полнолуние, и зашагала в лес.

Тим психовал из-за моей затеи. Бегал из стороны в сторону, путался под ногами, рычал, фыркал, толкался.

— Ну прости, что потревожила твой сладкий сон, — извинилась я без сарказма.

Его попытки остановить меня не увенчались успехом. Вскоре я была у хижины.

Все огни на столбах были погашены. В доме тоже горела лишь одна свеча. Решив, что Эверсоны уже спят, я так и не поднялась на крыльцо. Вчера я некрасиво сбежала. Обидела Яна, нагрубила Даймону. Разбудить их в ночь полнолуния — это поставить жирный крест на остатках их доверия.

— Ладно, — вздохнула я, закидывая топор на плечо. — Ты прав, Тимоня, зайдем к ним завтра.

Но мой лев уже совал свой нос под террасу, грозно на кого-то рыча.

— Пойдем! — настойчивее позвала я его. — Оставь ежей в покое!

Тим не слушался. Наоборот, начал лапами грести по земле, стремясь просочиться куда-то под пол.

— Тим! — рявкнула я. — Веди себя прилично!

Мой фамильяр занервничал сильнее. Выполз из-под террасы, оббежал дом и заскреб когтями по дверце, ведущей в подвал.

— Еще чего! — заругалась я. — Не полезем мы туда…

В этот момент внутри что-то лязгнуло. Словно металл или цепи.

Тим замер и вопросительно посмотрел на меня. В его глазах отчетливо читалось: «Теперь поняла, что там не ежи?»

Я судорожно сглотнула, берясь за рукоять топора обеими руками.

— Ти-и-им, — прошептала осторожно, — отойди.

Лев сделал шаг в сторону, чтобы я одним ударом снесла замок с дверцы. Распахнула ее и услышала разъяренный рык, от которого меня затрясло. Чтобы понять природу этого звука, не требовалось быть ведьмой.

В своем подвале Эверсоны держали оборотня…

Мышцы на морде Тима задергались. Он вглядывался в холодную пугающую темноту и готовился к прыжку.

Вспомнив все навыки самообороны

и нападения в схватке с оборотнем, я покрепче ухватилась за оружие и шагнула на ступеньку вниз, но меня задержал крик выбежавшего на улицу Яна.

— Стейша, остановись!

Я обернулась. Мой друг был вооружен арбалетом, целясь в нашу сторону, но сомневаясь, в кого стрелять — в меня или Тима.

— Кого вы там держите? — спросила я. — Твою мать?

— Просто уйди, Стейша, — попросил он, явно не желая ранить меня. — Пожалуйста.

— Сначала я разберусь с ним! — Я шагнула еще ниже, и Ян закричал:

— Там мой отец!

Я застыла на месте. Цепи в подвале загремели сильнее. Яростное рычание оборотня усилилось. В мой нос ударил запах густой волчьей шерсти.

— Прошу тебя, — спокойнее произнес Ян. — Не вынуждай меня причинять тебе вред.

У меня в груди все сжалось от тоски и боли.

Даймон Эверсон был оборотнем. Вот почему он считал историю Клемента Одноглазого поучительной.

Мои глаза защипало. У меня будто вырвали кусочек души. Но Кодекс Охотника запрещал делать исключения.

Стиснув зубы, я шагнула еще на ступеньку ниже, но в этот момент Ян очередным заявлением выбил у меня опору из-под ног:

— Гилли жив!

Глава 16. Горькая правда

Влажная челка постоянно падала ему на глаза. Рубашка прилипла к потному телу, облепив крепкие мышцы. Лоб покрылся испариной. Но Ян Эверсон не переставал копать. А когда ему хотелось отдохнуть, я брала в руки топор или арбалет и напоминала, что еще не простила его за ложь и за то, что целился в нас с Тимом. Ему приходилось не только рыть слежавшуюся землю, но и рубить, выкорчевывать корни. Пока наконец лопата не наткнулась на то, что должно быть костями.

Мы переглянулись. Я поднялась с бревна и подошла к краю могилы, неуверенно глядя на дно.

Отставив лопату, Ян продолжил рыть руками, сметая с разложившегося савана остатки земли. Я поморщилась. В свете угасающей луны этот отчаянный парень выглядел особенно жутко.

— Иди сюда, — позвал он меня, убрав клочья савана с одной стороны.

— Там кости.

— Это не кости, Стейша.

Ян сунул руку внутрь, загреб что-то в горсть и вытащил наверх. Это была обычная древесная труха.

— Я же сказал, Гилли жив. Вместо него похоронили деревянную куклу. Какие еще доказательства тебе нужны? — тяжело дыша, спросил он.

— Но я видела, как его убил оборотень! — настаивала я, не веря больше ни единому слову Эверсонов.

Ян выкинул на поверхность лопату и поднялся из могилы сам. Отряхнувшись, выпрямился и устало взглянул на меня.

Я еще раз посмотрела в яму. Ни черепа, ни единой косточки.

Тыльной стороной ладони вытерев лоб, Ян сел на бревно и попил из фляжки.