Ну привет, заучка...
Шрифт:
— Нет! Нет! Стой! — тихо, но убедительно заговорила я, упираясь ладошками в его плечи.
И он остановился. Стоял, сжимая меня крепко, дыша в шею тяжело, приходя в себя. Потом выругался еле слышно. И убрал руки. С трудом.
А я, не ожидая, пока его опять расклинит, потому что, кто его знает, в какую сторону, боком, по стене отползла в сторону двери, отодвинула защелку и выбежала прочь, радуясь, что мальчишки задержались в зале, и никого возле раздевалок не было.
Вслед мне раздались глухие удары и отчетливые ругательства.
10
"Заучка,
"Я жду".
"Я внизу, сейчас буду орать под окнами, выходи".
"Заууууучкааааа…"
Звонок. Еще. Еще. Еще.
Я смотрела на новый, пока еще не отправленный мною в черный список, номер на экране. Десять смс. Уже пятый звонок.
Он с ума сошел. Вот точно, просто сошел с ума. И я вместе с ним. Иначе как понять, почему я сейчас очень даже серьезно раздумывала о том, чтоб ответить? И выйти? К нему.
Он ведь и правда под окнами. Опять. В который раз. И сидит в машине, даже особо не скрывается. А чего ему скрываться? Он прекрасно знает, что я одна сейчас, что Татьяна Викторовна уехала еще час назад.
Тоже, кстати, особо не скрываясь и впорхнув в здоровенную черную машину, ожидавшую ее возле подъезда.
Перед этим попрощавшись со мной до следующего года. Уехала отдыхать куда-то на лыжный курорт. А ее жених за неделю до этого спокойно умотал в Лондон. И она провожала его в аэропорт. И везла ее опять все та же здоровенная черная машина с мрачным огромным водителем. И, судя по тому, что села Татьяна Викторовна на заднее сиденье, на переднем пассажирском тоже сидел кто-то. И да, я даже знаю, кто.
Но это совершенно не мое дело.
Из всей этой ситуации я могла только лишний раз подчерпнуть для себя полезный опыт разруливания дичайших ситуаций с парнями. Могла бы. Но не подчерпнула, естественно.
Потому что я, похоже, совершенный бездарь. Иначе бы Алиев не караулил так настойчиво возле подъезда.
"Выйди. Поговорим просто"
Ага. Так я тебе и поверила… Все наши малочисленные разговоры заканчиваются многочисленным тисканьем. И поцелуями. Такими, что мозг просто тупеет. А мне этого не надо. Боюсь я этого. И Алиева боюсь. А особенно, боюсь себя, ненормальную. И почему именно он? Хотя, как почему?
Потому что первый, кто… Вообще, первый. До него никто. И никогда. Вот и уносит мне голову. И надо бы омерзение испытывать, ужас. А я какой-то уродец. Потому что испытываю… Жажду. Да, именно так. Голод. И вспоминаю его руки, его поцелуи несдержанные, его шепот развратный, ужасный, от которого горит все внутри, жжется, мучительно и томно. И хочется…
А вот этого уже не надо!
Это Алиев у нас — животное, на инстинктах. Красивое и сильное. А я человек. Хотя, судя по тому, что позволила ему сегодня утром…
Татьяна Викторовна, хоть и была очень сильно не в себе от постоянных мыслей о том, что с собой брать на горнолыжный курорт, учитывая,
А я молчала.
Я вообще не говорила ей ничего про свое двухмесячное недообщение (или как назвать наш односторонний типа смс-диалог?) с Алиевым. Она спрашивала, конечно, да и сама отслеживала. Когда могла. А могла она редко. Слишком уж личная жизнь бурлила. Не до меня, скромной маленькой заучки.
А я и рада была. Жила себе тихо и спокойно, как мышка, радовалась чудесным переменам в жизни, тому, что живу практически одна, в квартире, за которую даже и не плачу. Пыталась несколько раз отдать свою долю за жилье, на меня посмотрели, как на ненормальную. Хорошо, хоть продукты разрешили покупать на свои деньги. На кафедре мне неожиданно хорошо платили, правда, я и от работы не отлынивала, за все бралась, поэтому я умудрялась отсылать ежемесячно по двадцать тысяч бабушке. А это, учитывая ее пенсию в тринадцать тысяч, было очень хорошим подспорьем.
И все налаживалось, и столица была ко мне ласкова, подарив встречи с чудесными людьми, с моей учительницей, ставшей мне любимой старшей сестрой.
И не могла я ее напрягать еще и своими проблемами. И так она много для меня сделала.
А я… Не использовала этот шанс. По глупости своей. По ветренности. Не смогла отстоять себя. Не смогла отказать. Уже во второй раз. И если в первый Татьяна Викторовна спасла меня, то теперь уже не поможет.
В основном, потому что я и не хочу спасаться. Хоть и кинула его номер в черный список все же. Чтоб избежать соблазна. Попытаться избежать.
Алиев объявился этим же вечером и опять стал домогаться меня по смс. Уже с другого номера. И я бы могла его опять заблокировать, но отчего-то раздумывала.
Смотрела на высвечивающиеся сообщения, очень, надо сказать, наглые и безапелляционные, на неотвеченные звонки… И безотчетно проводила пальцами по губам своим, очень остро отзывающимся на прикосновения. И, кажется, ожидающим… Новых. И подходила к окну, разглядывая дорогую пижонскую машину известной немецкой марки, возле которой курил высокий темноволосый парень, иногда поднимающий подбородок и нагло разглядывающий окна. В этом случае я трусливо пряталась за шторку. И продолжала разглядывать жадно. И трогать припухшие губы.
"Не прячься. Я тебя вижу. Выходи. Поговорим. Честно".
Он поднял голову и уставился в упор на меня. Нет! Он меня не мог видеть! Не мог! Но смотрел прямо на мое окно! И я застыла, уцепившись за подоконник. И останавливая себя, останавливая!
А потом сорвалась, подхватила кофту и выбежала из квартиры, еле успев закрыть дверь. И не давая себе шанса передумать, побежала вниз по лестнице.
Не дыша, не соображая ничего, с бьющимся бешено сердцем и абсолютно безмозглой головой.