Нуль
Шрифт:
– И что? – опять спросил Сергей.
– А то, что «Феникс» последнее время был тесно связан с «Нестором».
– Ничего не понимаю, – разозлился Сергей. – Какой еще Нестор? Как говаривал Швейк, я знал четверых – летописца, он же автор «Повести временных лет», царя Пилоса, Сашу Нестора, был такой русский писатель пятнадцатого века, про взятие Царьграда писал, и Нестора Махно.
– Опять мусоровозка заработала, – тоже разозлился Эдик. – «Нестор» – это издательство, владельцем которого был твой покойный сосед Василий Андреевич.
Сергей вслепую поискал рукой стул и сел,
– Ты хочешь сказать, что Макарычев и Василий действовали заодно?
– Я ничего не хочу сказать, – резко ответил Эдик.– Передаю только то, что узнал от Эллы. Можно лишь гадать. Коль скоро Макарычев интересовался «Черной книгой», то не исключено, что за ним стоял твой сосед. Или они интересовались вместе, только на переговоры выдвинулся Макарычев, а уж кого они представляли… «Нестор» – маленькое издательство, созданное, скорее, для отвода глаз. Василий Андреевич, как я выяснил у одного своего знакомого, занимался очень крутой коммерцией, а вот ребята, которые стояли за ним, точнее, плавали за его спиной, те действительно акулы. Наверняка о них что-то было в «Черной книге», что-то такое, что мы никогда не связывали ни с каким «Нестором»; видимо, они и позаботились и о файлах, и о пленках, и о сейфе в банке.
«Ну вот, – подумал Сергей, – что-то стало вырисовываться. Но все равно механика этого дела мне совершенно непонятна. Хорошо бы разобраться до конца. И при этом, конечно, желательно уцелеть».
Разумеется, прилетев домой из Калифорнии, Сергей не задал своему сыну Коле ни единого вопроса. Он просто не знал, о чем спрашивать, не был способен построить вопросы так, чтобы ответы либо подтвердили его подозрения (и при этом не насторожили Николая), либо развеяли их (и при этом не нанесли смертельной обиды).
Ни на второй, ни на третий день Сергей не пришел к какому-либо решению, а в среду у него созрел самый что ни на есть примитивный и весьма мерзопакостный план. Он отважился устроить за собственным сыном элементарную слежку.
Конечно, замысел был низкий, что и говорить, но слишком уж подлой была ситуация с самого начала, слишком кровавый оборот приняли события, слишком сильный удар был нанесен по тому, что Сергей называл своим Делом, поэтому моральная стоимость затеи отошла для него на задний план.
В четверг он не поехал в издательство – решил выждать несколько часов дома, потом отправиться к институту, в котором учился Коля, занять неприметную позицию недалеко от входа, дождаться, когда окончатся занятия и Николай выйдет на улицу, а затем следовать за ним не сводя глаз – может, наружное наблюдение к чему-нибудь да приведет.
Часов в одиннадцать Сергей был готов к выходу из дома. На всякий случай он оделся присутственно: строгий костюм, рубашка, галстук. Если со слежкой ничего не получится – поедет на работу.
Перед уходом он решил выйти на лоджию покурить. В доме давно был заведен безникотиновый режим, хотя смолили сигареты, кроме Костика, все – и сам Сергей, и Катя, и Коля, причем Коля, кажется, больше всех. Для курения существовали два места – лоджия и лифтовая площадка.
Середина марта
Так он стоял минут пять, вдыхая попеременно дым «Мальборо» и холодный мартовский воздух. Сигарета уже почти догорела, когда внизу, на тротуаре, показалась знакомая фигурка. Сергей вгляделся. Действительно, это был Коля. Он возвращался домой, неся в руке какой-то синий тючок.
«Вот оно, значит, что, – с разгорающимся азартом подумал Сергей. – Мы на работе, считается, что Коля в институте, а он заявляется домой. Оч-чень интересно!»
Мысль затаиться пришла в голову сразу. Сергей оглядел лоджию. Следов на снегу он не оставил. На письменном столе в комнате, считавшейся Сергеевым кабинетом, лежали скомканные полоски оконной ленты. Сергей быстро прошел в кабинет, запихал полоски в карман брюк, вытащил в прихожей из стенного шкафа куртку, надел ее, скинул тапки, всунул ноги в туфли, подхватил сумку, с которой ездил на работу, и вернулся на лоджию, тщательно прикрыв за собой дверь.
Квартира Сергея была устроена таким образом, что на лоджию выходили окна и кабинета, и кухни Форточки и там и там были открыты. Сергей подошел к окну кухни и уселся со стороны лоджии прямо под ним, в мокрый снег, вытянув ноги вдоль стены. Теперь из кухни его не было видно. Из кабинета, впрочем, тоже. Чтобы засечь «шпиона», следовало выйти на лоджию и бросить взгляд направо.
Сергей очень надеялся, что Коле не придет в голову бредовая мысль пройти на лоджию через его кабинет. В конце концов, если ему тоже захочется покурить, у Николая есть своя комната и своя лоджия, на которой он обычно и предавался этому занятию.
Щелкнул замок. В квартиру вошел Коля. Сергей прижался к стене под окном и принял полулежачее положение, упершись локтем в пол. Брюки его уже намокли, трусы тоже, теперь отсыревал рукав куртки, было очень холодно и неуютно. Сергей подумал, что если пролежит в этой позе, скажем, минут сорок, ангина и отморожение нижнего этажа ему обеспечены. Ну что же, значит, к свисту в голове добавятся хрип в горле и треск в яйцах. Куда теперь деваться?
Коля походил по квартире, заглянул зачем-то в кабинет отца – слышно было, как скрипнула дверь, – вошел в кухню и начал набирать номер на телефоне.
– Алло! – услышал Сергей голос сына. – Мне Каландадзе.
Коля говорил сухо, отрывисто, и все равно его голос подходил под описание Колмана – юношеский, с придыханием, гласные слегка растягивает, тенорок, на котором лежит тень баритона.
«Занятно, – подумал Сергей, – один из партнеров, значит, грузин».
– Привет! – сказал Коля. – Сегодня как обычно. «Сокол». Двадцать один ноль-ноль. Изменений нет? Хорошо. Как – где? Я же сказал – как обычно. У киоска. Ну всё. Пока.
Он повесил трубку.