Нуониэль. Книга 1
Шрифт:
Ломпатри припёр старика к стенке и приготовился вонзить ему в шею холодную сталь.
— Ты сидишь, — продолжал староста, — пьёшь нашу брагу, ешь нашу снедь в то время, как над нашими детьми издеваются, молодую жену Молнезара обесчещивают. И с каждым часом это горе крепчает. И жизнь каждого в Степках пропитывается этим горем. А ты «давишь муху» второй день, улыбаешься и называешь себя благородным рыцарем! Что это — честь? Пустая болтовня! Скажи прямо, что твоя честь? Где её потрогать? Где увидеть? И убери свой меч!
— Честь
В этот миг дверь хлопнула, и в горнице оказался Воська. В руках он держал изорванный кафтан Ломпатри. Рыцарь подошёл к слуге и достал из внутреннего кармана своего парадного одеяния латунный футляр — указ короля Хорада о возвращении Ломпатри всех титулов и наделов.
— Вот где честь! — сказал Ломпатри старику, и спрятал указ за пазуху. — Воська, кафтан зашить и отстирать!
Воська снова откланялся и поспешил в одрину. Ломпатри с минуту смотрел прямо на Бедагоста, который так и стоял у стены, будто бы рыцарь продолжал держать его за грудки.
— Живы ваши дети, — буркнул наконец Ломпатри, и сел на лавку между дверью и догорающим каганцом. — Я их вам верну. Завтра уйдём и приведём тебе детей, девушку и того, кто их похитил.
— Но бандиты могут придти отомстить за тех, кого ты убил сегодня.
— Бандиты не мстят. У них каждый сам за себя. А вот этого главаря убивать ещё рано. Живым от него больше пользы.
— Не зря я его подлатал, — заметил Закич из соседней комнаты. — Многовато для одного дня! Сначала малец этот Молнезар с шишкой на голове, потом этот ваш главарь. А ведь мне ещё перевязку зверушке делать!
— Не сильно его деревенские? — спросил Ломпатри.
— Насилу усмирил! И упёртые эти степковые! Посадили его в погреб. Караулят, — отвечал Закич.
— Старик, — продолжил Ломпатри, обращаясь к Бедагосту, — предупреди своих, чтобы не трогали беспалого. Он нас ещё к своему хозяину отвести должен.
— Нет, нет! Только не к нему! — со страхом в голосе проговорил Бедагост. — Только не к магу! Не надо с ним связываться! Это погибель! Я слышал, на что способно это чудовище. Идёт слух, что он настолько ужасен, что его никто не охраняет, и при этом ни один из бандитов не смеет на него напасть. А ведь среди бандитов подобное — обычно дело.
— Бедагост, — начал Вандегриф, подойдя к двери и готовясь выпроводить старосту в сени, — господин Ломпатри победил во множественных сражениях. С ним я — верный правому делу рыцарь. С нами добрые друзья. И говорят, рыцарь Гвадемальд с войском скоро вернётся. Этот жалкий человечишка не запугает нас своими фокусами!
— Но это не человечишка! — с полными страхами глазами заметил Бедагост, открывая дверь. Из сеней дунул холодный ветер, затушив каганец и даже стоящие на столе у противоположной стены свечи. Рыцарям и старику стало не по себе. Я почувствовал это по тому, как они смотрели друг на друга. Света
— Ладно, — нарушил молчание Закич, встав с постели и войдя в горницу. — Что греха таить? Ломпатри, извини меня за эти речи о биче и о кормящих. Тёмные меня попутали. Кровь, смерть. В бане тёр себе руки долго. Тёр, что есть мочи. До крови, думал кожу сотру. Никак отмыться не мог от этого пира. До сих пор перед глазами половые доски в крови. Извини, господин. Ну или хоть прости, коль сможешь!
— Извиняю, Закич. А теперь и нам в баню можно.
— И я схожу, — ответил Закич. — Наперво зверушке перевязочку, а опосля к вам; ещё разок искупаться!
— Коневод! — осадил его Ломпатри за то, что обзывает благородного сказочного господина.
— Всё, всё! Молчу! — ответил Закич и прошёл со мною через одрину в дальнюю комнату, где Воська уже зажёг несколько лучин. Там Закич снял с меня старую повязку. Прямо у меня за спиной, за тонкой деревянной стенкой находились сени. Было слышно, как Ломпатри и Вандегриф выпроваживали Бедагоста.
— Синий вереск, — сказал мне Закич, разворачивая маленький кулёк и выкладывая его содержимое на новую повязку. Опять будет жечь.
— Вы видели это? — донёсся из-за стены голос Вандегрифа. Рыцарь старался говорить шёпотом, но его сильный бас доносился и сюда, за тоненькую стенку. Закич прислушался.
— Что именно? — спросил его Ломпатри.
— Тусветный поймал стрелу, — загадочно произнёс Вандегриф.
— Поймал. Но я бы посоветовал вам пересмотреть своё отношение к этому существу.
— При всём моём уважении, господин рыцарь, я останусь при своём мнении и поясню, почему я считаю его недобрым. Я никогда не видел и даже не слышал о том, чтобы кто-то, когда-то поймал стрелу. Даже байки такой нет! Господин Ломпатри, это не просто безупречная тренировка и мгновенная реакция. Он знал, куда тот выстрелит и когда он это сделает. Он овладел разумом лучника!
— О чём вы говорите, Вандегриф! — сказал Ломпатри таким тоном, будто тот рассказывал ему нелепые сказки.
— Помяните мой сказ, господин Ломпатри, — продолжал Вандегриф. — Это волшебство. Полено ведь сказочное существо. От них всегда проблемы. Упаси нас свет от таких спутников! К тому же…
— Что ещё? — спросил Ломпатри, открывая дверь вон.
— Теперь вот он встал, когда Закич пришёл с бани. Нуониэль хотел что-то сказать. Зверушка вспомнила, что надо говорить в такие моменты. Память возвращается к нему. И настанет время, когда он всё вспомнит. Кажется мне, вы не очень этого жаждите. И тусветная тварь скрытничает! Как вы узнаете, что он всё вспомнил?
— Когда он всё вспомнит, он меня убьёт, — хмуро ответил Ломпатри.
Вандегриф ничего не ответил. Они с минуту стояли тихо, а потом всё-таки вышли из избы, хлопнув дверью.