Нужный образ
Шрифт:
— Он симпатизировал коммунистическому режиму в Китае? — спросил Джош.
Она кивнула.
— Да. Он много раз говорил, что новый Китай будет править миром.
— Он по-прежнему был в дружбе с мистером Джентайлом?
— Да. Он сказал, они с Феликсом по-прежнему добрые друзья. Он сказал, что доставлял друзьям Феликса много женщин. Потом он был арестован полицией и сказал, что ему помог Феликс. Когда я приехала, он был обвинен большим жюри и отправился в тюрьму, потому что залог был слишком большим. Но на следующий день я увидела Чинга. Он сказал, Феликс добился снижения залога, чтобы он смог уехать в Россию, а оттуда в Пекин.
— Ваш брат сказал, что Джентайл урегулировал дело, чтобы он мог выйти на свободу? — быстро спросил Джош.
Она кивнула.
— И ваш брат
Еще один кивок.
— Вы уверены, Сюзи?
— Конечно.
— И вы дадите нам свое заявление?
— Ей нечего скрывать, — выпалил Форест.
Джош проигнорировал его. Он разговаривал только с Сюзи.
— Да, я сделаю заявление, — сказала она. — А еще я дам вам письма от родственников, которые контрабандно переправлены сюда. Они много рассказывают о моем брате в Пекине.
Она взглянула на мужа.
— А потом вы дадите нам деньги?
— Пять тысяч, — ответил Джош и посмотрел на бородача. — Наличными. Не облагаемые налогом. В десятках, сотнях, тысячах. Скажите, как.
Форест облизнул губы.
— Сотнями. Это легче. Вы хотите заявление и весь материал прямо сейчас?
— Позвольте мне позвонить из отеля, и через час я вернусь.
— Ладно. Не раньше, — произнес он. — У меня прослушивание в доме моего агента вниз по дороге. У нас трудности с женскими ролями.
Он сморщился и покачал головой.
— Она должна быть замечательной, просто замечательной.
Господи, думал я, как низко можно пасть!
Должно быть, он ощутил мое отвращение, потому что пролепетал, что его жена сделает все, чтобы помочь правительству.
— Она настоящий энтузиаст, — заявил он.
Мы нашли маленький ресторанчик на одном из бульваров, где Джош из будки позвонил сенатору. Никому бы не хотелось, чтобы потом зарегистрировали междугородние телефонные разговоры из дома Форестов с комитетом или Вексфорд-Холлом.
Джош вышел из будки с улыбкой.
— Старик в восторге. Сказал, чтобы я заплатил ей сколько хочу, даже вдвое, если она даст показания.
— Она сказала, что вместе с этим бородатым ослом собирается в Гонконг.
— Вот и прекрасно, — ответил Джош. — Честно говоря, я не хочу, чтобы она давала показания. Достаточно ее заявления и документальных свидетельств. А для показаний мы можем использовать бывшего министра юстиции, вот это будет грандиозный свидетель.
— Почему ты не хочешь, чтобы она давала показания?
— Я не доверяю ее мужу. Единственно, что ему осталось продать, так это историю, как мы пришли и выплатили его жене 5000 долларов за письма и заявления. И не говори, что Джентайл это не использует. Пошли, надо вернуться до того, как Форест начнет раздумывать, не поднять ли ставки.
— Джош, мы многое испытали, ужасно много, — произнес я. — И мы делали вещи, Господи боже, которыми, полагаю, мы никогда не будем гордиться. Но от этого меня мутит. Мне кажется, я разрываю могилу несчастной девушки.
— Пусть Келли будет добрым и совестливым, — коротко ответил он. — А у нас на это нет времени. Пошли, вернемся к этому болвану.
Потребовалось более трех часов, чтобы получить от Сюзи заявление, я даже пропустил ее через мясорубку, как мы когда-то говорили в Вашингтоне, допрашивая ее как окружной прокурор, в то время как Джош печатал на портативной машинке. Все, что она не видела или не слышала лично, я отбрасывал. Когда она цитировала Джентайла, я требовал, чтобы давалась точная цитата. В общем-то, когда заявление было закончено, оно было уничтожающим. Письма показывали, что Чинг занял прочное положение во внутреннем круге Китая. Против воли я начал чувствовать, что в позиции Джоша есть смысл. Джентайл был либо редкостным дураком, либо симпатизировал коммунистам. Письмо было слишком фантастично, чтобы ему верить, но все же… я склонялся к теории, что это был испуганным молодым человеком в начале блестящей карьеры, которого могли шантажировать Чингом, которого теперь собственная сестра описывала как сводника, использовавшего женщин ради денег и положения.
Сложности с заявлениями — я слышал это много раз от людей, следящих
К счастью, у Форестов была пишущая машинка, но вот нотариус был проблемой. День был субботним, и мы затратили уйму времени, пока не нашли его. Форест хмуро оставил гири, чтобы сопровождать жену, и мы долго ездили, пока не нашли нотариуса, заканчивавшего работу с клиентом. Пятнадцатистраничное заявление было, наконец, подписано и заверено. Мы поехали в аэропорт, чтобы сесть на вечерний самолет до Нью-Йорка. Форест продолжал приставать к Джошу насчет денег, и тогда я потерял терпение и так его отделал, что на его лице выступила краска. Мне было жаль его жену, но она слушала с восточной безучастностью.
Когда-нибудь я пожалею о своем остром языке.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Двое на обеде
Однажды кто-то сказал, что епископ Фарли Грант может казаться маленьким херувимом в духовном облачении, но в качестве закладки для требника он использует кинжал. И он был специалистом в вопросе приобретения душ для церкви, благожелательности по отношению к своей епархии, школ для детей, домов для бедных. Он был одним из самых хитрых торговцев недвижимостью в Нью-Йорке и мог преподавать урок о рынке самой Хэтти Грин{118}. В политике он был так же ловок, как в вопросах недвижимости и финансов. Если епископу нравился какой-нибудь кандидат, об этом немедленно начинали шептаться в городе. Лидеры к нему прислушивались, и немногие рисковали испытать на себе ярость старика. С тех времен, как он стал проводить свои обеды, он был легендой — толстенький маленький человечек на трясущихся ногах, почти восьмидесяти лет, но по-прежнему цепляющийся за свою черную рясу, тяжелые четки и старое распятие. Таков был его имидж. Маленький Пастух Бога, который никогда не бросит свою скромную паству из Ист-Сайда, маленький сияющий священник, который, казалось, просто благоговел перед высокими, сильными, искушенными людьми города.
Когда дело касалось создания имиджа, я мог только восхищаться талантом старика.
Раз в год епископ Грант проводил обед. Официально для сбора пожертвований на маленькую церковь, со времен Гражданской войны расположенную в нижнем Ист-Сайде. На самом же деле обед был сценой для одобренных Грантом политиков, восходящих звезд, людей с сильным запахом успеха. К собравшимся никогда не обращались неудачники. После войны здесь были исполины военные: Макартур {119} , Нимиц {120} , Холанд и Айк [40] в его первый год в Колумбийском университете. Дьюи, улыбающийся в предчувствии триумфа, который так и не наступил, драчливый Трумэн {121} также сделал большие заголовки об обеде епископа, потом братья Кеннеди — Джек, Бобби, позднее Тед; Рокфеллер, Вагнер {122} и ЛБД [41] . Здесь никогда не переводились приверженцы всех партий и всех вер. После каждого обеда фонд помощи епископа становился богаче, а лидеры штата или города уходили с новой проблемой; в своем традиционном коротком приветствии епископ всегда намекал на то, чего хочет. Это могло быть что угодно: от нескольких новых стипендий до помощи в строительстве нового центра.
40
Имеется в виду Дуайт Д. Эйзенхауэр.
41
Имеется в виду Линдон Б. Джонсон.