Няка

Танк Таня

– Пациент 1975 года рождения поступил в стационар в 23.40 в состоянии сопора, – забубнил медик, на груди которого также красовался значок партии «РВС». – Наблюдаются явления острого гастроэнтероколита… деятельность центральной нервной системы находится в угнетенном состоянии…

– Едрит-Мадрид, а по-русски никак?! – выругалась Зинка.

– …проводятся реанимационные мероприятия… гемосорбция… коррекция свертываемости крови… состояние оценивается как крайне тяжелое… – монотонно отчитывался врач.

– Офигеть!

Так и сидеть моей Алинке в девках! – и Рыкова потянулась за сигаретой. – Но что же такое стряслось с этим цветущим циником?

Внезапно ее осенило.

– Катенок, прими мои соболезнования и поздравления, – затараторила она по телефону. – Как с чем?… с часу на час ты станешь свободной женщиной… Не ожидала от тебя! Дерзко, дерзко… Поделишься рецептиком?.. Как каким? Ты разве не знаешь, что я давно коллекционирую рецепты вкусненьких расслабляющих добавок в коктейли? Да ну тебя в пень, шуток не понимаешь…

Она разочарованно швырнула телефон на диван и посмотрела на часы. Так, если ее борец со злоупотреблениями не проснется в течение пятнадцати минут, она бросит все и уйдет в «Аполло». Любовь любовью, но у нее есть и свои дела. Позарез надо разжалобить Казаринова, чтобы он отсыпал ей еще розовых таблеток.

– Кир, зайчик, – оглядываясь на дверь, заворковала она в трубку. – Пора, красавец мой, проснись. На том свете отоспишься. Через час назначаю тебе свидание за углом у гиперэкстензии, под сенью турника. Что-что? Плохо себя чувствуешь? Так и быть, я сама подъеду к тебе за дозой… Но почему?… Ах, вот как?!..

А через пару часов они с Мишей катили в салон Пресловуцкой.

– Глория мастер от бога, поверь старому портному, – с улыбкой втолковывал ей Бекетов. – Уверен: на этот раз платье сядет как влитое.

– Это в ее же интересах, – мстительно пробубнила Зинка.

…Едва Бекетов и Пресловуцкая завели разговор о последних тенденциях в свадебной моде, как из примерочной раздались Зинкины вопли. Отдернув занавеску, Миша обнаружил невесту, кружащую с поднятыми вверх руками, которые были скованы платьем.

– Вражеская армия капитулировала и выбросила белый флаг? – рассмеялся он.

– Только помоги мне выбраться из этой мышеловки, и белый флаг выбросит эта закройщица из Торжка, – натужно бубнила Зинка, пытаясь высвободиться из шелкового кокона.

Сбросив его на пол, она прямо при Глории залепила жениху пощечину.

– Зина, за что? – тихо спросил Миша.

– За то, что привез меня к этой бездарности! Извините, дорогуша, – она бросила на Пресловуцкую гневный взгляд, – я буду называть вещи своими именами! Вы опять напортачили черт те что! Удивляюсь, что вип-клиенты до сих пор не спалили вашу мануфактуру, а вас саму не прикопали под ракитовым кусточком!

– Так и быть, я не буду подавать на вас в суд за оскорбление, – надменно обронила Пресловуцкая. –

Но имейте в виду, что работу над платьем я продолжу при условии 20 %-ной надбавки.

И она вышла из примерочной.

– Любимая, успокойся, – Миша приобнял ее за раскрасневшиеся от схватки с платьем плечи. – Это такой пустяк. Мы обязательно придумаем, как спасти платье. Еще немножко ослабим в рельефах…

Рыкова одним яростным движением вывернула белый шелк наизнанку.

– Разве ты не видишь, что припусков осталось всего по полсантиметра?! Твоя доморощенная Коко Шанель элементарно запорола мое свадебное платье!

Пресловуцкая вновь вошла в примерочную с длинной сигаретой в манерно отставленной руке.

– Может быть, вам неприятно это слышать, – сказала она, – но мне пришлось трижды расставлять швы. Если вы не можете отказаться от мучного, не стоит выбирать силуэт «секонд скин». Стиль «ампир» менее требователен к фигуре…

– Значит, я взлягиваю в тренажерке, – как бы сама с собой заговорила Рыкова. – Давлюсь этой овощной чепухой на постном масле – а эффект прямо противоположный?! Но почему тогда весы показывают другое?

– Весы показывают другое? – нахмурил брови Бекетов. – Что именно?

– Это слишком интимно!

– Я как будущий муж и дипломированный врач имею право знать такие вещи.

– Хорошо! Сегодня утром я весила 53 килограмма!

– 53 килограмма? – встревожился Бекетов. – Две недели назад ты называла совсем другую цифру. Зина, ты не больна? Дай я померю тебе пульс.

– Какой, к едрене матрене, пульс? – Рыкова выдернула у жениха руку. – Все вокруг, абсолютно все, заметили, что я ОЧЕНЬ похудела. И только вы двое не видите очевидного!

Пресловуцкая бросила на нее косой взгляд:

– Я бы поверила вашим сказкам про похудение, если бы платье было вам велико. Но ведь оно мало. Где же логика?

Все трое в растерянности замолчали. Наконец, Рыкова через силу выдала:

– По правде говоря, ваше платьице прелестно. Я хочу влезть в него во что бы то ни стало. Поэтому я беру социалистическое обязательство похудеть к свадьбе до 50 килограммов.

– Ни в коем случае! – взмахнул рукой Миша. – И если оно тебе не влезает…

– Чушь! Я просто пошутила. Оно мне мало совсем чуть-чуть.

* * *

Алина сидела в кабинете главврача больницы скорой медицинской помощи. За эту ночь ее вдоволь поболтало на адреналиновых качелях. Когда ей сказали, что в реанимации находиться нельзя, она разревелась. Когда Петр Сергеевич позволил ей посидеть на стуле у входа в Костину палату, но не приближаться к его постели, у нее к сердцу подступила теплая волна благодарности. Полчаса она провела в почти счастливом тумане, прислушиваясь к тихому жужжанию прибора гемодиализа.