Няня для фееричного папаши
Шрифт:
— Который сделал вам предложение. — теперь фей выпил вторую ложку. — Между прочим, за такое все невесты из списка передрались бы!
— Значит, они глупые курицы! Дать бы метлой по хребту этому лорду, а потом по сопатке! У! — даже ногой топнула, так меня всё возмущало. — Он что думал, что я вещь? Что меня можно купить? Он мне дельное предложение делает! А не засунул бы он себе.
Продолжение я проглотила также, как и фэр Итан третью ложку. Румянец вернулся, но стал каким-то болезненным. Теперь мужчина и впрямь казался больным.
— И Остина я ни на что не променяю! — выдохнув, печально продолжила. — Как жаль, что многие все сводят к деньгам. Будто нет другого мерила. Лишь деньги, деньги, деньги! Злато, над которым надо чахнуть. А... как же обычные человеческие чувства? Как же дружба, привязанность и любовь? Как же дружба? Почему всё оценивается звонкой монетой? Или я выгляжу такой дешёвкой?
— Что? — мужчина встрепенулся. — Нет, не выглядите. Даже в том ужасном платье вы были самой красивой.
— Самой красивой? — от удивления даже переспросила.
— Ну, я про красоту. эм. внешнюю.
— И вы туда же!
— Нет-нет! Внутренняя красота тоже нужна!
Так, теперь я поняла почему Элис сказала, что только три ложки. Фэр Итан уже порозовел, напоминая того, кто хорошенько хлебнул крепенького. Наверное, это всё равно, что дать коту валерьянки.
— То есть, вы считаете меня красивой? — подозрительно сощурилась.
Фэр Итан понял, в какую ловушку угодил. Отведя взгляд, вдруг схватился за бутылочку с настойкой и щедро от неё отпил. Затем и вовсе опустошил.
Ой, нет. Что теперь будет? Неужели я какую -то тонкую душевную струну задела? А с виду такой серьёзный и обстоятельный мужчина.
Муж моей сестры любил говаривать, что когда он пьян, он Джеки Чан. Вот похоже, что настойка так подействовала и на фэра Итана. Я думала, что он мебель будет ломать, буйствовать, а у него вон как все!
Вскочив с софы бодрым и весёлым, мужчина расправил свои крылья. Стянул жилетку, расстегнул рубашку, упёр руки в бока и выдохнул.
— Лара! Вы даже не представляете, насколько красивы! И как красиво это поместье! Должен был вам показать его ещё давно.
Господи, даже вскрикнуть не успела, как мужчина подхватил меня на руки и с грохотом вылетел в окно. С грохотом, потому что только магия помогла уцелеть оконным створкам.
На улице было темно. Луна еле пробивалась из-за кустистых туч, звёзды конопушками раскрашивали небо. Обстановка очень романтичная. Только в любви признаваться! Хотя вон фэру Итану, чтобы сказать, какая я красивая, пришлось опустошить бутылочку с настойкой. Кажется, я начинаю понимать, почему в этом мире помешаны на списках. Как же! Не нужно ухаживаний и комплиментов, не нужно романтики и прочей ерунды.
Просто заключаешь брак и всё... Правда, как жить дальше, без любви — это оставалось за рамками моего понимания.
Мы взлетали всё выше и выше. Тусклый свет, исходивший от крыльев фэра Итана,
— Смотрите. Это всё Лоунот, моё поместье. Всё, от того пролеска и до того ручья.
Я крутила головой. Да, владения фея и впрямь обширные. Оказывается неподалёку от дома есть большой пруд в окружении грустных плакучих ив, которые казались сделанными из серебра в редких лучах луны. Вдалеке же заметила яркое пятно города, Туинстон.
— Конечно, я не лорд Фаркс.
— Вы гораздо лучше!
Зря я это сказала. Вот зря! Сказала, что думала, из самых лучших побуждений и безо всякого двойного смысла. И теперь режим весёлого каратиста был переключён на другой. Ей-богу, я и вправду слышала Леонтьева в своей голове: «Я — одинокий бродяга любви Казанова, вечный любовник и вечный злодей-сердцеед».
Губы фэра Итана оказались в опасной близости от моих. Давать пощёчину фею я не собиралась, но как-то отрезвить его нужно было. Как там говорят? Что у трезвого на уме, у пьяного на языке!
Допинг выветрился. Я это поняла по тому, как погас свет и исчезла пыльца. И пусть лицо у мужчины оставалось ещё немного блаженным, крылья за его спиной тоже растворились.
— Мама!
Истошно завопив, попыталась вцепиться в фэра Итана, но не вышло. Мы рухнули вниз и первым же порывом ветра, меня выбило их хватки мужчины. Трепыхаясь и кувыркаясь в воздухе, путалась в юбке, которая теперь облепила моё тело.
Мы падали и падали прямо в тот романтичный пруд с серебряными ивами. Фэр Итан ругался и пытался вернуть магию, явно не понимая, с чего она вдруг исчезла.
— Мамочки!
Каким-то чудом я успела зацепиться руками за ветви ивы. Обдирая ладони, схватилась так, что теперь маятником раскачивалась и выдыхала.
— Слава.
Договорить не успела, потому что спортивным болидом меня сбил фэр Итан и мы вдвоём упали в воду. Холодная! Благо, что мелко. Выплыли почти сразу, кашляя и фыркая. Теперь фей был похож на водяного с приятной растительностью в виде ила и прилипших водорослей на голой груди.
В мире не хватило бы ромашкового чая, чтобы успокоить мои взвинченные нервы!
— Господи, что вам в голову пришло? — расстёгивая мокрое верхнее платье, дрожала от холода и снимала его, потому что оно весило, наверное, теперь тонну. — Неужели так сложно сделать обычный комплимент? Зачем цирк устраивать? Теперь я понимаю, в кого такой Остин! И понимаю жену вашего брата, которая из такого цирка сбежала! Да вы всё... Ненормальные! — взревела и ударила кулаками по воде. — Один насильно замуж берёт, магию подключает, другой романтикой очаровывает, а потом в пруд бросает. Да вы без своих списков вымерли бы как мамонты!