Няня по контракту

Ночь Ева

— И ты считаешь, что он — именно тот, кто тебе нужен? — не смогла удержаться от сарказма.

— Он просто отчаялся. И это неплохое качество — целеустремлённость. Переставим ему вектор, и всё наладится, я уверена.

— Ну, как знаешь, — развела я руками. — Пожелаю тебе удачи, потому что Игорёк не из тех, кто гнётся и подстраивается.

— Знаешь, почему? — прикрыла Кристина один глаз и хищно улыбнулась. — Потому что нет рядом той, ради которой ему захотелось бы в лепёшку расшибиться самому, без всяких полос препятствий

и только по собственному желанию. А уж как этого добиться исподволь, чтоб он и не понял, — моя задача.

Откровенно говоря, втайне я порадовалась. Что Игорёк отвлёкся, что Кристина его в оборот взяла. Мало ли: вдруг у них всё получится? А если и нет, то он, по крайней мере, перестанет маниакально меня преследовать.

У меня здесь собственное счастье растёт и ширится. Разве жаль, что у кого-то тоже всё будет хорошо? Вовсе нет. Радостно! Я счастлива, пусть и все вокруг будут счастливы!

Эпилог

Дмитрий

Июль в этом году жаркий. Пекло стоит, воздух плавится, а я стою. Жду. Кто-то кричит под окнами роддома: «Спасибо, любимая!», а я жду. Мой ребёнок ещё не родился.

Ещё моя Анька-Зайка мучается где-то там, а я, обливаясь потом, кажется, прошу, чтобы всё было хорошо. У полуденного неба — чистого-чистого, без единого облачка. У солнца, что палит, как будто ему там паяльник включили и выключить забыли. Но я готов стоять под палящим солнцем, под дождём, если вдруг ему надумается прийти, под снегом и вообще в ураган.

— Без девочки не возвращайся! — напутствовал меня Ромка. — Хватит нам мальчиков. Надо чтобы как Альбинка была, с бантиком.

Вот я и жду. То ли сына, то ли дочь — не важно. Лишь бы здоровые были моя Аня и наш малыш.

А пока я торчу под роддомом, вспоминаю, как почти год назад мы наконец-то поженились.

Август был щедрым. Свадьба — скоропалительной и яркой.

— Всё не как у людей, — ворчала мама, заказывая ресторан.

— А нам и не надо, как у кого-то, — искренне порадовался, что мы быстренько. А то Анька ни в какую не желала переезжать ко мне, а я замучился мотаться по ночам к ней.

Няню мы нашли, к слову. Очень хорошую и добрую. По чистой случайности звали её Алёна Антоновна, и оказалась она не женщиной, а кладом. А может, планка у меня снизилась в пользу её душевности и прекрасного сердца.

Алёна Антоновна любила детей и умела позитивно на них влиять. Харизматичная такая женщина бальзаковского возраста. А главное — входила в моё положение жениха и — святая женщина — соглашалась оставаться на ночь. Ну, мало ли. Селене всё же сложно присматривать за тремя, включая и бабулю.

На свадьбе тётя Кристина (награди её Господь за смелость и отчаянность) призналась, что влюбилась. И представила моим светлым очам жениха. Ну, я не упал, конечно, в обморок, но шок был не для слабонервных.

Впрочем,

Иго-го вёл себя примерно. Можно сказать, из тёткиных рук ел и смотрел на неё таким обожающим взглядом, что так и подмывало спросить, не подсыпала ли она ему какого-нибудь колдовского зелья.

Анька, не в пример мне, появление бывшего в роли Тинкиного жениха восприняла философски.

— Ты знала, — прижал я её, как только удалось перемолвиться словом наедине.

— Мы боялись тебе сказать, — хлопала она невинно глазками и нежно сжимала мою ладонь. Боялись они, как же. Две интриганки на мою голову.

Я плюнул. Кто я такой, чтобы вмешиваться? Ну, если что, всегда надену жилетку, если вдруг Крис захочет поплакаться. Но для надёжности Иго-го я припёр к стенке.

— Обидишь Крис — убью. Тронешь пальцем — уничтожу и прах твой развею по ветру. Попробуй только косо на неё глянуть.

Игорёк ерепениться не стал, пошёл пятнами, кивнул, а потом, вздёрнув гордо подбородок, картинно заявил:

— Я с Кристины пылинки сдувать буду! Она необыкновенная! Сына пообещала мне родить!

— А если дочь? — грозно пошёл я в атаку.

— Вдвойне любить буду! — прошептал он, и по его сумасшедше-благостному взгляду и улыбке я понял, что запугивать бесполезно. Кажется, любимая моя тётушка укатала его так, что он ни о чём и ни о ком другом и думать не посмеет. А мне что? Лишь бы она счастлива была, да лишь бы он на мою жену не косился.

Из воспоминаний меня вырывает телефонный звонок. Легка на помине, называется.

— Ну что там? — принимаю я звонок. На заставке Крис у меня похожа на Летучий Голландец — с большим животом. Лесневские ждут сына — там без вариантов, как она мне гордо заявила после УЗИ.

— Жду, — вздыхаю, падая на лавочку.

— Мы все ждём, племянник! Не забудь позвонить! И вообще: дыши там поглубже, а то знаю я вас: сильные, но слабые! Это Аня там мучается, а ты, трутень, сиди спокойно!

— Хорошо, тётя, — покорно отвечаю я.

Крис наконец-то примирилась со своей родственной принадлежностью. Замужество ей на пользу пошло. Да и баб Тоне — тоже. Держится, наша старушка. Проваливается иногда в детство, но пытается карабкаться. Ждёт внука и правнука. Мне иногда кажется, только это ей силы придаёт.

Поспешно принимаю следующий звонок.

— Пап! Я выиграл! — кричит наш Медведь. — У меня первое место!

— Какой же ты молодец, сынок! Мы тобой гордимся! — распирает грудь, впору её колесом выгнуть. Ах, какая молодец моя Иванова! Такую спортшколу для старшего выбрала, что у него буквально крылья за спиной выросли. Ну, и занималась с ним, сколько могла.

— А Аня где? — спрашивает ребёнок. — Я ей дозвониться не могу. Звоню, звоню, а она не отвечает.

— Рожает, сынок, — вздыхаю тяжко. Мы ему специально ничего не стали говорить, чтобы не переживал и не отвлекался.