Нью-Йоркские Чайки - Повести
Шрифт:
пару раз на пляже случайно перебросились незначительными фразами о
погоде, температуре воды, о ее прохладности и «замедуженности», – о чем
обычно говорят отдыхающие после купания.
...На эту шатенку Осип обратил внимание в первый же день, с первой
же минуты, увидев ее на пляже. Она входила в воду, выразительно виляя
роскошными бедрами, и красный треугольник ее трусиков двигался плавно
и заманчиво, пока не скрылся в набежавших волнах.
далеко за буйки, что парень-спасатель на вышке стал настойчиво дуть в
свисток и энергично махать руками, мол, назад! назад! Стелла тогда
послушно поменяла курс и поплыла вдоль берега.
Осип лежал под зонтом, следил за нею, как исчезала и выныривала из
воды ее темная голова. Ждал, когда Стелла выйдет, чтобы убедиться в
соответствии вообразимого им кадра и действительности. И Стелла не
подвела! – вышла из океана, как богиня: вода струилась по ее налитым
плечам и бедрам, она вся сияла жизнью и огнем, беспечная, уверенная в
себе. И если бы не рядом пожилой мужчина с отвисшим, в складках,
животом, наклонившийся над водой и брызгающий себе под мышки, то вся
сцена была бы великолепна, как на экране. С той минуты Осип уже не
сводил со Стеллы глаз. И, кажется, она об этом знала...
11
– Твоя жена – гулящая? Смешной ты. Да она за тебя в огонь и в воду.
Поверь мне. Я в женщинах разбираюсь.
Соединив пальцы рук, она поднимает их над головой, выгибается.
– А-ах, хорошо... Почему все хорошее быстро уходит? Нет бы,
тянуться такой ночи лет сто! Луна такая чистая, как у нас, в Бессарабии.
Сороки – слышал о таком городишке? Я там выросла. А ты откуда родом?
– Из Питера.
– А-а, город на Неве. Никогда там не была. Правда, я много где не
была, путешествую только в фантазиях. Ладно, пора идти.
Он встает, идет следом за Стеллой.
– Это правда, что ты известный киношник?
– Да, режиссер. Правда, насчет известный, не уверен. Во всяком
случае, еще пока не Феллини и не Тарковский. Откуда ты знаешь, что я
снимаю фильмы?
– В Sea Gate, как у нас в Сороках, – все обо всех все знают и
постоянно сплетничают. Если что услышишь обо мне, не удивляйся.
– А я знаю и без всяких сплетен, что твоя любимая актриса – Софи
Лорен. Вы с нею чем-то похожи, такая же масть. Угадал?
– Масть бывает у лошадей, – резковато отвечает Стелла, видимо,
задетая тем, что кто-то незнакомый и столь бесцеремонно проник в ее
святая-святых.
«Ди-ин... Ди-ин...» – глухо и жалобно стучит железное
маяка.
– И про что же твои фильмы? Небось, про мафию?
– Нет, про писателей.
Они уже у самого обрыва. Осип влезает наверх, протягивает Стелле
руку. Она, однако, словно не видит его приглашения помочь ей: ловко
упирает ногу в торчащий корень, хватается рукой за железный столбик,
врытый в землю, – и через миг, как сильная кошка, запрыгивает вверх.
12
Отряхивает штаны от песка. Оба пролезают сквозь дыру в сетке, идут по
тропинке.
– Тоня у тебя хорошая, любит тебя. И мама она тоже заботливая, – в
голосе Стеллы как будто слышны издевательские нотки. – Вот мы и
прибыли.
Позади ее – дом с погашенными окнами, на стене у наружной двери
горит фонарь. У крыльца куст жасмина. Осипу вдруг становится душно.
Мешанина запахов океана, цветов, сигаретного дыма, машинного масла из
подвала разом ударяет в голову.
– Ну что, режиссер, спасибо за компанию. До встречи на пляже, – она
выбрасывает сигарету, игриво шевелит пальчиками на прощанье.
Осип возвращается домой. Сначала входит в комнату к Арсюше.
Тихонько вынимает из рук ребенка леопарда, подтягивает простынку к
плечикам сына, гладит его по волосам. И... ловит себя на мысли, что эта
мизансцена сентиментальной отцовской любви банальна и насквозь
фальшива. Бессмертный кадр-штамп: сладко спящий в кроватке ребенок,
которого гладит по головке любящий отец.
В окнах жужжат лопастями вентиляторы. Осип заходит в спальню.
Там Тоня – в черных трусиках, маленькая грудь открыта. Горит настольная
лампа. Осип садится возле жены.
– Что, прогулялся? – Тоня откладывает журнал мод, протягивает мужу
руку, уже тронутую загаром. – Тебе, кстати, звонил Ник, интересовался, как
дела, просил перезвонить. Может, у него есть для тебя какое-нибудь
интересное предложение. Ты ведь теперь – звезда, нарасхват.
Осип гладит жену по бедрам, но по-прежнему задумчиво смотрит на
пустую стену перед собой.
– Позвони на работу и возьми на неделю отпуск, – продолжает она. –
Вообще стоит подумать о смене антуража. Тебе пора уходить с этой
13
дурацкой работы охранника гостиницы, ты ведь режиссер, – Тоня
отодвигается к стене, освобождая рядом на кровати место мужу.
– Завтра поеду домой за фотоаппаратом и видеокамерой, – произносит
он тихим, но решительным голосом.