Нюренберг предостерегает
Шрифт:
Сталин считал, что Гитлер не начнет войну летом 1941 года. Он был убежден, что Германия сначала разделается с Англией. Гитлер же поступил иначе.
В книге «Операция «Гроза» публицист Игорь Бунич на основе уникальных документов описывает драматические события ночи 22 июня 1941 года в Кремле:
«Перед войной Германия и СССР имели договоренность, что о провокациях на границе обе стороны будут сообщать немедленно. Гитлер, пытаясь скрыть свои планы, в последнем письме Сталину предупреждал, что генералы в вермахте готовы пойти на военную провокацию. И когда ночью 22 июня 1941 года на границах началась стрельба и немецкие
Однако до имперской канцелярии оказалось не так просто дозвониться — все линии были заняты. Сталин продолжал требовать от связистов установить контакт даже тогда, когда немецкий посол Шуленбург вручил Молотову ноту об объявлении войны. Возможно, Сталин думал, что посол, вошедший в сговор с генералами, морочит ему голову. Он продолжал звонить в Берлин. Наконец удалось связаться с рейхсканцелярией в Берлине.
...Сталин требовал сообщить немедленно об инциденте лично Гитлеру. Но ему отвечали, что фюрера разыскать никак не удается, и предложили перезвонить завтра утром. И тут Сталин понял, что над ним попросту издеваются...
...Поэтому только через три с половиной часа после немецкого вторжения в штабы всех фронтов полетела знаменитая директива за подписями наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба РККА Жукова: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их. Впредь, до особого распоряжения, наземным войскам границу не переходить». Когда в Кремль прибыли Тимошенко и Жуков, они пришли к выводу, что никакой высадки в Англии не будет, все это умело поданная дезинформация. И тогда Сталин решил начать наступательную операцию «Гроза». Согласно замыслу, Красная Армия, пользуясь трехкратным превосходством над противником в танках, самолетах, артиллерии и живой силе, уже через месяц должна была стоять у стен Берлина.
Все средства связи, надрываясь, начали передавать в войска позывные «Грозы». Корпуса и дивизии, принявшие позывной «Гроза», ринулись в атаку. Даже в условиях внезапного нападения и огромных потерь в первые часы войны Красная Армия показала, что она способна сражаться и побеждать».
22 июня 1941 года в три часа ночи германский посол в Москве Шу-ленбург сообщил Молотову то, что ему велел передать Риббентроп.
«Концентрация советских войск у германской границы достигла таких размеров, каких уже не может терпеть германское правительство. Поэтому оно решило принять соответствующие меры». Риббентроп запретил Шуленбургу вступать в какие-либо переговоры.
Утром 22 июня рейхсминистр выступил на пресс-конференции в Берлине и объявил, что военные действия Германии против СССР являются оборонительными, чисто «превентивного характера». Это была заведомо наглая ложь. Еще 7 июня 1941 г. Шуленбург писал Риббентропу: «Все наблюдения подтверждают, что Сталин и Молотов, которые одни отвечают за русскую внешнюю политику, делают все, чтобы избежать конфликта с Германией».
Советский Союз до последнего дня выполнял поставки согласно торговым соглашениям. На Нюрнбергском процессе Риббентроп пытался убедить судей, что он узнал о подготовке войны против СССР
В начале июля 1941 г. он направляет телеграмму своему послу в Токио:
«Примите все меры для того, чтобы настоять на скорейшем вступлении Японии в войну против России... Наша цель остается прежней: пожать руку Японии на Транссибирской железной дороге еще до начала зимы».
Риббентроп отрицал, что он знал о существовании «лагерей смерти», и утверждал, что его «лучшие друзья были евреи».
И сегодня антисемиты говорят, что у них «лучшие друзья — евреи».
На процессе было доказано, что дипломат Риббентроп не брезговал и чисто эсэсовскими делами. За свои палаческие услуги Гиммлер наградил его почетным перстнем и мечом.
Обвинители предъявили доказательства, что Риббентроп активно грабил оккупированные страны. Для этого был сформирован «батальон Риббентропа» Это было его «хобби».
Защитник Риббентропа доктор Горн выставил свидетелем бывшего статс-секретаря министерства иностранных дел барона фон Ште-енграхта, который пытался доказать, что Риббентроп был сторонником мира и вопреки своим убеждениям вынужден был выполнять волю прохвоста и проходимца Гитлера. Показания этого свидетеля вызвали смех в зале.
Несмотря на такой конфуз, защитник выставил в качестве свидетеля секретаршу Риббентропа Маргариту Бланк. От нее трибунал узнал, что Риббентроп был очень милый, трудолюбивый господин, охотно помогавший бедным, достойный семьянин. Он всей душой был за мир и в минуты откровенности говорил ей, какое страдание причиняют ему агрессивные действия Германии; мучаясь, он не спал по ночам после каждого нового агрессивного акта, предпринимавшегося фашизмом.
Несмотря на все усилия защиты, перед судом предстал один из самых кровавых и страшных злодеев фашистской Германии.
Б. Полевой писал: «Есть старое индийское предание о том, что когда крокодил пожирает и переваривает свою жертву, из глаз его текут обильные слезы. Нам вспомнился этот сердобольный крокодил, когда на свидетельское место поднялся вызванный защитой для допроса Иоахим фон Риббентроп, бывший министр иностранных дел фашистской Германии. Этот страшный гитлеровский коммивояжер развозил в своем чемодане по миру семена раздора между народами, семена провокации, диверсии, шпионажа и другие неотьемле-мые атрибуты фашистской дипломатии».
Под давлением улик, представленных Р. А. Руденко, Риббентроп признает, что, ведя с Советским Союзом переговоры, он знал о готовящихся Гитлером и его генералами планах нападения на Советский Союз.
Риббентроп — не только наглый и лживый политик, но и грязный, отвратительный человек. 1 октября ему объявили, что трибунал признал бывшего министра виновным по всем разделам обвинительного заключения, и за соучастие в совершении чудовищных преступлений против человечества он приговаривается к смертной казни через повешение. Наверное, впервые Риббентроп пожалел, что поменял профессию виноторговца на карьеру гитлеровского дипломата.