О-3-18
Шрифт:
— Не слишком ли секретно, чтобы делиться этим со мной?
Нет, детектив. Не секретно, потому что сейчас эта информация не стоит почти ничего. Никто не дал бы ее тебе в неподходящее время.
— Ты все равно должна сопровождать Надин до тех пор, пока она не вернется сюда. Если с ней что-то случится, я выслежу тебя и приколочу к столбу, — миролюбивая улыбка Гэни не особо вяжется с его словами. — Только не жди, что узнаешь что-то особенное. В прошлый раз мы не узнали ничего путного, получили только ворох милых фотографий. В этот раз
Как и всегда. Вся важная информация приходит с запозданием либо не приходит вовсе.
Шайль раздраженно поднимается.
— Чудесно. Я счастлива, Гэни. Ты все тот же маленький засранец, которым показался мне при первой встрече!
Девушка сдергивает куртку со спинки стула. Надевает ее, упрятывая мышцы под защитную ткань. Одергивает пустую кобуру, даже не пытаясь скрыть эмоции. Гэни пожимает плечами, решив, что время подвести итоги:
— Шайль, запомни: если ты задумываешь нечто великое, на чашу весов ложатся не только чужие жизни. Ты ставишь всю себя. И — дальнейшую историю Всемирья. По этой причине «ВолкоЛЮДИ» все еще скромная община в О-3. По этой же причине я ничего не предпринимаю в спешке. Ты совсем не такая, ты не годишься на роль лидера, поэтому отнесись к работе по-философски. Погибнешь — так хоть во имя блага.
— Поше-ел на-аху-уй, — нараспев прощается Шайль, демонстрируя средний палец через плечо. — Я приду завтра. Подготовьте Надин.
— До завтра.
Детектив закрывает дверь с таким усилием, что за спиной раздается грохот и дребезжание. Довольна ли? Нет. Вообще нет. Она придумала хороший план, но не собиралась в нем участвовать в роли пешки, которую отправляют в огонь и даже дальше. Хотя какой еще результат может быть после фразы «Я спасу этот город»? Спасение — дело нелегкое и, зачастую, неблагодарное.
Так что Шайль не собирается останавливаться. Злится, ругается, но продолжает идти по коридору, пытаясь вспомнить дорогу в общий зал. Нужно найти курево и отоспаться. До завтра боль ослабнет достаточно, чтобы больше не притрагиваться к «Нитро».
Осталось только придумать отмазку для придурка, охраняющего вход. Где сейчас можно найти патроны к винтовке?..
Глава 11: День 5 [[email protected]]
Девушка спотыкается о ступеньки, едва поднимая уставшие ноги. В ее глазах мир преображается. Черное становится настоящим мраком, белое — ослепительным светом. Уличные фонари — высоченные твари, склоняющие свои лица к Шайль. И теперь, в убежище подъезда, девушка вздыхает с легким облегчением.
Впрочем, не полным. «Нитро» давно усвоился, и все равно Шайль до сих пор чувствует, как в животе бурлит обезболивающее. Едкими потеками сползает по желудку, разъедая стенки. Но проблеваться не получится. Это
Пролет за пролетом. Шайль пыталась отогнать от себя мысль о бесконечности подъема. Постоянно повторяла: «Но ступеньки кончатся». Да, детектив, они не вечны. Ничто не вечно. Даже дробовик в твоей руке.
— Шайль?.. — тихо зовут сверху.
Девушка останавливается. Пошатывается. Смотрит во мрак. Щурится, но не может сфокусировать взгляд. Почему так тяжело? «Нитро» почти рассосался, уже чувствуется боль в разбитом носу и ранах.
— Шайль, — отзывается детектив, удивляясь звуку собственного голоса.
— Это ты…
Натужный кашель сверху дает понять, что ничего хорошего не происходит. Шайль опускает взгляд, голова склоняется, почти упираясь подбородком в грудь. Перед глазами — ярко-красные кроссовки. Шаг за шагом по ступенькам, постепенно…
Подошва опускается в лужу рвоты. Кровавой рвоты. Осознать это удается не сразу: в полумраке кажется, что это нефть, и только запах помогает определить содержимое лужи. Шайль почему-то становится смешно. Она поднимает взгляд и видит протянутую к ней руку. На одном из пальцев кольцо. Знакомое. Печатка с короной. Серебро. Джуд. Это он.
— Привет, — Шайль проходит мимо лежащего на полу, останавливается только перед дверью в квартиру.
— Я все просрал.
Джуд едва говорит за ее спиной. Барахтается в блевоте, перебирая руками. Бедный-бедный рокер, его лицо совсем изменилось. Шайль не поворачивается, упорно продолжая возиться с ключом и дверным замком. Чувствует на щиколотке прикосновение холодной кожи. Мокрой. Липкой. Позади раздается хрип, он поднимается все выше, пока не замирает у самого плеча. Джуд стоит, покачиваясь.
— Шайль…
Его голос тоже поменялся. Пальцы касаются локтя девушки. Отросшие ногти впиваются в плотную ткань куртки.
— Ну что? — Шайль опускает руку с ключом и поворачивается.
На лице Джуда шерсть. Челюсть деформирована, по клыкам стекает рвота, кровь и слюна. Из горла поднимается неясный рокот.
— Шайль, прости меня…
Джуд наваливается на девушку, утыкаясь мордой в грудь. От него разит. Искривленные болезнью руки обнимают, забираются под футболку, пальцы скользят по коже холодными слизнями.
— Я так хочу тебя, Шайль, прости меня… — неразборчиво мычит Джуд. — Обними меня. Я замерз.
Девушка стоит, не в силах пошевелиться. Чувствует тяжелую пульсацию в голове. Джуд жмется, хрипло дышит, пытается приластиться, извиняется за что-то.
— Я вернулся, Шайль.
Почему болезнь не убила его?
— Я соскучился по тебе.
Обломанные ногти впиваются в кожу, оставляя горящие борозды. Джуд снова и снова повторяет имя. Его останавливает только удар колена, отталкивающий и болезненный. Парень даже не вскрикнул, только сипит, опираясь на стенку спиной. Вздрагивает, выпуская струйку рвоты. Делает неловкий шаг вперед, пытается что-то сказать. Его останавливает ствол дробовика.