О-3-18
Шрифт:
— Ну да, банальщина, — кивает следователь, стряхивая пепел с сигареты.
Кольца сделали «дзынь-дзынь», ударившись друг о друга.
— В данном случае синие кишки — банальщина, а любой другой неестественный цвет — натуга, прямо максимальная, чтобы уйти от банальщины, — размышляет Мэйсер. — Выбирай я цвет, не выбрал бы вовсе. Зачем он нужен? Что нам дает цвет внутренностей?
— Ну да! — активно кивает боблин Кузнецов. — Я бы метафорично сделал. Либо без цвета, как вы сказали, потому что янгелы нейтральны. Либо белый, потому
— Ха-ха! — Мэйсер вежливо смеется, хотя за интонацией скрывается искренность. — Вот это вы метафорист.
— Люблю такое, да, — кивает коротышка.
— Да пошли вы все, — тихо стонет Шайль. — Зануды.
Как бы ни старалась, девушка не могла разглядеть лиц говоривших. И не потому что на кухне темно. Возможно, у Мэйсера и Кузнецова просто нет лиц? Только очертания оных? Кольца ведь видит. И расы определила легко.
Два следователя замолкают, глядя в сторону Шайль. А та отчаянно пытается что-то поделать с веревкой, которой ее примотали к стулу. Возможно, поэтому боблин сидел на столе… Хотя, проклятье, это всего лишь глюки после «Нитро».
Свет на кухне включается, резанув по глазам. Кузнецов и его друг пропадают.
— Ты уже очнулась? Шустро. Похоже, что твой микродозинг действительно помогает, — Гириом горько усмехается, подтягивая стул и усаживаясь напротив Шайль.
Девушка удивленно глядит на волколюда. «Почему?», «Зачем?» — эти вопросы пока что без ответа. Потому недоумевающее качание головы вполне искреннее.
— Удивлена? Я тоже был, — волколюд берет со стола пачку сигарет и закуривает. — Особенно когда пропал один парень.
— Какой парень?.. — Шайль хмурится, чувствуя, как внутри неприятно разливается предчувствие. — Гириом, если ты решил устроить волнующую прелюдию для бурного секса, то получилось. Пора переходить к делу.
Так, о чем мы? А, да. Черная вдова Шайль. Возможно, Гириом что-то знает об этом. Потому что секс редко начинают с транквилизаторного дротика. Хотя…
— Мой друг. Его звали Жорж. Для меня — Жожи. Для тебя тоже, думаю, — Гириом затягивается, поднимает лицо к потолку, небольшими порциями выпуская дым.
Его нога подрагивает. Колено беспокойно поднимается вверх-вниз. Это невротическое движение приковывает к себе внимание Шайль. Гириом взбудоражен.
— Раз ты молчишь, я продолжу. Вдруг забыла. Год назад Жожи сказал, что познакомился с некой «Шайль», — парень растягивает имя, словно пробуя его на вкус. — Пару недель носился с рассказами об этой девке. Все уши мне прожужжал тем, какая она необычная. Но деталей я не спрашивал, только и слушал: красивая, умная, сильная… Банальные бредни влюбленного человека. Жожи человеком был, ага.
Колено замирает. Взгляд Гириома опускается на Шайль.
— В какой-то из дней его нашли в О-3 с разодранной глоткой и поеденным брюхом, — парень усмехается. — Подумать только,
— Ага. И что? — невинно интересуется Шайль, ерзая в веревках.
Привязал на славу. Засранец.
— И то. Я вдруг подумал: а кто бы это мог быть? Попытался найти его подружку Шайль, но долго не получалось. Словно во всем городе не было никого с таким именем. Как бы я ни дергал знакомых…
— Давай короче, Гириом. У меня был сложный день, и я хочу поспать.
— Ладно. Если короче — я наткнулся на тебя, Шайль. В голове все сложилось: ты безмордая, значит, необычная. Ты детектив, значит, и умная, и харизматичная, и сильная. А еще ты волколюд. Который любит мясо.
— Угу. Да, — девушка устало кивает несколько раз, подтверждая логичность выводов.
— Я долго за тобой наблюдал, ожидая, когда же ты выдашь себя, — Гириом тушит окурок о столешницу. — Но ты словно залегла на дно. Решила ненадолго подвязать, чтобы тебя не раскрыли? Я терпеливый. Дождался удачного стечения обстоятельств и сблизился с тобой. Во время секса ты меня укусила. А это…
Да, Гириом, ты совершенно прав. Расхожее мнение о том, что среди девушек-волколюдов есть особи, которые тяготеют к пожиранию своих партнеров. Таким образом самки становятся сильнее и удовлетворяют свою жажду выразить любовь, поражающую их настолько глубоко, что лишь акт каннибализма способен передать бурные чувства. Скорее всего, на десять тысяч волколюдок найдется одна такая, что испытывает страсть к поеданию плоти сородичей. Генетический брак по мнению многих — исключительная особенность на взгляд некоторых. Ни одну из сторон осуждать нельзя: девушки с синдромом богомола одновременно и притягательные, и отталкивающие.
— А еще, — продолжает Гириом, — я узнал, что тебя некоторые на работе называют «черной вдовой». Люди так называют тех…
— Я знаю, — сухо отвечает Шайль. — Это все?
— Да. Это все.
— И что теперь?
— Я тебя убью. Тем более, время подходящее. Тебя уволили, в Освобождении творится хрен знает что…
— … и ты давно не ел, — заканчивает Шайль, безразлично глядя на Гириома.
Колено, недавно вновь начавшее подергиваться, замирает. Волколюд в целом каменеет. Он понимает, что жажда невыносима. Но не решается признать это даже перед самим собой.
Поедать сородичей — стандартная практика в мире зверолюдов. Стандартная, но в рамках поединка. Между самцами. Нет ни одной стаи, которая разрешала бы самцу поедать самку. Это просто-напросто бессмысленно и жестоко.
— Вроде того, — наконец кивает Гириом. — Но я готов выслушать твои последние слова.
— Последние — перед чем? — хмыкает Шайль.
Легкое движение рук, и веревка соскальзывает на пол. Девушка свободна настолько, насколько позволяет сидящий перед ней парень. Гириом тянется к поясу, на котором висит пистолет с заряженным дротиком.