o 496d70464d44c373
Шрифт:
романтично, чего, скорее всего, ожидал Коля после сближения.
– С родителями поссорился. Они выгнали меня из дома, сказали, что
пока я не найду себе отдельного жилья, буду ночевать на даче.
– Как строго. Но ты ведь уже взрослый мальчик, пора бы и остепениться.
Жить отдельно от родителей всегда приятно.
– Давай не будем, о’кей? Ты первый парень, с которым у меня это
случилось.
– Что «это»?
– Ну, я имею в виду, что раньше
«Есть в этом что-то от пионерских лагерей», – решил я про себя.
– Мы с тобой не трахались, Коля.
– Ну, ты понял, о чем я.
– Понял. Не волнуйся, мужчины часто на меня ведутся, наверно, потому
что я очень похож на девочку. А всем хочется новых, неизведанных
ощущений. С тобой все в порядке.
– А я и не волнуюсь, наоборот, было очень приятно.
Еще бы тебе не было приятно.
* * *
Дневник Нелли.
Вырванные страницы:
26 июля.
Это моя первая запись и первый опыт в ведении дневника. Я решила
вести дневник, потому что ни с кем не обсуждаю свою личную жизнь. Меня
так воспитали. Наверное, я и буду писать только о своем воспитании. Это
единственная тема, которая меня, действительно, раздражает, которая
является причиной всех моих бед и постоянно притягивает мое внимание.
Меня зовут Нелли. Сегодня день рождения моего отца – ему
исполнилось 47 лет. Сегодня я не поступила в институт, и на получении
высшего образования можно ставить жирный крест. Мне не хватит
терпения и усидчивости, чтобы поступать в следующем году. Я живу в
6
квартире, которую снимаю вместе со своими приятелями по поступлению
(они все прошли), вернее, снимаю только одну комнату, потому что это
коммуналка. Меня здесь никто не любит, но мне плевать. Я больше
никогда не вернусь к своему отцу.
Вся моя жизнь – это борьба с отцом. Я с ним борюсь – он этого не
замечает. Я его люблю – он об этом просто не думает. Я пытаюсь
заслужить его внимание – он и в этом меня игнорирует. Последней каплей
стал наш разговор после того, как я сообщила о своем желании поступать
в МАРХИ. Он откровенно признался, что не верит в мои силы. Сказал, что
наперед уверен в неудаче. Он несколько раз повторил, что я неудачница,
что я – отброс общества, что если бы я была смелой – мне стоило еще в
десять лет покончить жизнь самоубийством.
Я часто думаю, какого это услышать подобное от единственного
человека, которого ты любишь. И вдобавок понимать, что он не желает
тебе зла. Что он вообще тебе
гадости совершенно спокойно, потому что он был честен. Он такой. Он
верит во что-то свое. Он не верит в человеческие отношения, вся «поэзия»
для него пустой звук. Мои попытки заслужить его любовь для него
странны. Он не знает, что такое любовь. Для отца существует только его
дело, о котором я совершенно ничего не знаю, кроме того, что оно как-то
связано с наукой и психологией. Это что-то вроде религии для отца.
Я слушала его тогда и даже не могла заплакать. Он как-то определил,
что я – ничтожество, что я не оставлю никакого заметного следа в истории
и в жизни вообще. И он мне в этом честно признался, как будто я была в
силах разделить удивительную простоту и очарование этого открытия.
Папа признался дочке в том, что она «пустое место». Славно.
И то ли это теперь довлеет надо мной, то ли это сила самовнушения, то
ли святая истина, но я и впрямь стала вести себя как неудачница.
Поступая в МАРХИ, я хотела доказать отцу, что смогу. Но провалилась. И
вдруг поняла, что моя злоба, мое страстное желание доказать ему свою
важность прекрасно ему известно. Он видит мою жизнь наперед. Он знает,
что я чувствую и думаю, потому что настолько проницателен. А с такой
проницательностью трудно сладить, если ты обыкновенный человек. Если
твои поступки, мысли и чувства обыкновенны. Еще одно открытие: мой
отец – гений. И что теперь? В очередной раз я им восхищаюсь и в
7
очередной раз понимаю, что это бессмысленно. У меня не будет шанса
выразить ему свое восхищение. Он меня не услышит, как предпочитает не
отвлекаться на жужжание мухи. У него нет дочери, у него есть пометка об
отцовстве в паспорте, но не в сердце, не в системе ценностей.
Мои родители поженились, когда им было по двадцать лет. Милые
романтичные… дети. Отец тогда знал о существовании чувств, и он любил
маму – свою законную жену. И он любил меня несколько лет после моего
рождения. К сожалению, я ничего не помню из той магической, как мне
теперь кажется, поры. А когда мне исполнилось шесть лет, отец с головой
ушел в какие-то научные исследования. И полностью переродился. Ему
хватило два года, чтобы из романтичного юноши превратиться в
бесчувственного исследователя. А с этими изменениями рухнул и весь его
прежний мир. Мама стала фактом брака, я – его последствием. Мне