o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
потянулся было к бутылкам, но вдруг одна догадка остановила его.
«Ну его это пиво, да? – подумалось ему. – Бузгаешь его, бузгаешь,8 а толку
нет. Только пузо наращиваешь. Не взять ли нам чего-нибудь покрепче?
Правда, я не знаю, что покрепче она употребляет. Ну да ладно, от хорошей
водки, поди, не откажется», - и он стал присматриваться к ценникам в
поисках стоимости, соразмерной смятой в его кармане тысячной бумажке. И
вскоре нашел подходящее.
стандарта» стоила 385 рублей. Добряков прикинул: хватит еще и на пиво! Он
своим коронным захватом взял с полки бутылку водки и десять бутылок пива
и, вдохновленный найденным решением, направился к кассе…
* * *
Уже поднимаясь на лифте, услышал наверху отголоски какого-то шума. По
мере подъема кабины шум становился громче, отчетливее определялись его
координаты. Поначалу Добряков решил, что это где-то на седьмом этаже,
никак не ниже, но вот лампочка-указатель перескочила с «двойки» на
«тройку», дверцы лифта разошлись, и он понял: это здесь. Через дверь
Зининой квартиры на площадку вырывались плач и крики ссоры, причем
ссорящихся голосов было два: женский и мужской. Добряков рванул ручку
8 Бузгать – в просторечии «пить».
162
двери на себя – заперто! Он ткнул пальцем кнопку звонка и, не отнимая руки, все давил и давил ее. Звонок за дверью надрывался, но открывать явно не
спешили. Добряков потерял терпение и с размаху заехал в дверь носком
ботинка. Потом еще раз, еще. Такой грохот, мелькнуло в голове, и мертвеца
разбудит. Однако, вопреки надеждам, его старания не принесли никакого
результата. В квартире голосили пуще прежнего.
– Да отоприте же там! Эй вы! – прильнув ртом к стальному уголку входной
двери, что есть мочи заголосил Добряков. – Милицию, что ли, вызывать?!
Кажется, его услышали. Крики вдруг стихли, донеслись приближающие
шаркающие шаги. Несколько раз щелкнул замок, и дверь открылась.
Перед Добряковым стоял высокий парень и, насупившись, смотрел на гостя.
– Ты Виктор? – вырвалось у Добрякова.
– Он самый, - сдержанно, как сквозь зубы ответил парень. – А вы кто такой?
– Да я… мамин знакомый… Егор Павлович. Можно проще - Егор…
– А! – догадался Витя. – Так это вы с ней сегодня наклюкались, как
поросята?! Вы?!
– Ну зачем ты так… - замялся Добряков, на всякий случай заводя руку с
пакетом за спину. И ту предательски звякнули бутылки.
– И еще принес?! – повысил голос Витя.
– Почему «еще»? Кому «еще»? – растерялся Добряков. – Это я себе,
мимоходом
– Кто там? – истерично выкрикнула из глубины квартиры Зина.
– К тебе тут кто-то! – так же резко ответил матери сын.
163
Она вышла в прихожую, и Добряков едва узнал ее. Растрепанная,
заплаканная, она совсем не походила на прежнюю Зину, которую он видел
еще полчаса назад. Зина приблизилась к порогу, схватила Добрякова за рукав
и протащила в прихожую:
– Проходи, чего встал!
Он переступил через порог и растерянно водил глазами, не находя, где бы
упокоить взгляд.
– Что тут случилось-то? – едва выдавил, наконец, и приготовился к самому
худшему.
– Сволочи! – вырвался у Зины громкий истошный вопль. Выхватив из рук
Добрякова пакет с бутылками, она прошагала на кухню и оттуда крикнула
ему:
– Иди сюда!
Добряков аккуратно обошел стоявшего на пути Витю и пугливо прошел
следом за матерью.
– Ты что, водки взял? – обрадовалась Зина, вынимая бутылки из пакета. – Ты
молодец, прямо в воду глядел! И пивко еще! Умница! – а голос по-прежнему
был тревожный, прерывающийся.
– Мать, кто это? – сурово спросил Витя, войдя на кухню.
– Это мой друг, - не поднимая на сына взгляда, бросила мать. – Только прошу
тебя: не надо читать мне нотаций. Это действительно очень хороший друг, надежный и толковый, - метнув взгляд на Добрякова, она уже веселее
подмигнула ему.
– Опять друг! Не успела с прежним разбрыкаться, уже новый друг!
Добряков удивленно посмотрел на Зину.
164
«Еще один Испугай, что ли?» - подумал он.
Она, перехватив его взгляд, укоризненно бросила сыну:
– Ну что ты чушь несешь! – и, обратившись к Добрякову, уточнила: - Он
неправду говорит, хочет нас поссорить. Ты ведь неправду говоришь, да, Витя?
– а сама, не останавливаясь, откупоривала бутылку водки и выставляла на
стол две ограненные миниатюрные стопки.
– Садись, сейчас все расскажу, - она кивнула Добрякову на стул и сама
уселась напротив. – А ему ты не верь, врет он все. Выйди вон! – истерично, надрывно крикнула она на Витю, и сын, пожав плечами, развернулся и
обронил вполголоса:
– Да хоть ужритесь тут в усмерть, мне плевать! Надоело! – и вышел из кухни.
Через несколько секунд хлопнула дверь в его комнату.
– Давай, - подняла стопку Зина.
Добряков чокнулся с ней, выдохнул и опрокинул всю стопку в рот. Крякнул, выдохнул, закусил давешним салатом и спросил: