О чем могу рассказать
Шрифт:
Вообще же проблем на предприятии было немало, и решение многих из них от завода не зависело. Так, суще ствовала серьезная проблема подъездных путей, по кото рым с ПМЗ вывозили уже готовую продукцию. Рельсы на путях были старые, еще р36, и веса изделий могли не выдержать, а денег на замену путей не давали. И вот по сле одной из оперативок, где этот вопрос поднимался, я зашел к Шкуренко и предложил решить вопрос таким способом. Я подготовлю документ о состоянии подъезд ных путей и проинформирую свое руководство в УКГБ. После этого наверняка информация уйдет в КГБ УССР и КГБ СССР, а оттуда – в ЦК партии. Без внимания там этот вопрос не оставят, примут меры. Так и сделали. И вскоре из ЦК приходит разгромный документ, где сооб щается, что на ближайшем совещании этот вопрос будет рассмотрен, и для доклада о состоянии дел вызываются руководители ЮМЗ и ПМЗ. Шкуренко,
Шкуренко позвонил мне и попросил зайти. Я вошел к нему в кабинет, а он, хитро улыбаясь, говорит: "А у нас, кстати, не только с рельсами, но и со строительством пло хо. Пиши следующую докладную". У Палицкого и Вдо вина глаза круглые, а мы со Шкуренко смеемся. Потом объяснили им, как все происходило…
Много времени уделялось испытаниям изделий, вы пускаемых на ПМЗ. Для этого на заводе имелись испыта тельные стенды двигателей твердотопливных ракет раз личных мощностей – от 1 грамма до нескольких сотен тонн тяги. Как раз была проблема с тем, что изза высо кой температуры горения вкладыши критического сече ния сопла часто прогорали, и через несколько десятков секунд изделие разрывалось на части. Куски топлива разлетались на несколько сот метров от места испыта ний. Это было опасно еще и потому, что если бы ктото дотронулся до упавших частей или попытался отделить куски металлических предметов, то изза электростати ческого напряжения мог произойти взрыв. И такой слу чай был. Один из военпредов в одном из цехов ПМЗ, где твердым топливом заправили ступени, коснулся метал лической расческой топлива, мгновенно произошло воз горание, и человек погиб. Этот трагический случай еще раз утвердил нас в мысли, как важно соблюдать правила безопасности. Поэтому после аварий всегда проводились большие ликвидационные работы, чтобы исключить не гативные последствия.
Очень важно при проведении испытаний получать точную, правдивую информацию о происходящем. К со жалению, не всегда так бывало. Показателен один слу чай. На полигоне "Байконур", куда прибыл также Генеральный конструктор КБЮ В. Ф. Уткин, было запущено изделие в район полигона "Кура" (Камчатка). Отрабаты вали отдельные элементы вхождения в плотные слои ат мосферы и приземления головных частей. За вопросы обработки аналитической информации, касающейся го ловных частей, отвечал тогда один из командиров вой сковой части, которая располагалась на Камчатке. И вот
– запуск. Все вначале идет нормально, но вдруг – сбой при отделении второй ступени от первой. Срабатывает автоматическая система уничтожения ракеты, и от нее, разумеется, ничего не остается. Проходит около часа, как вдруг с Камчатки звонок, и командир той войсковой час ти бодрым голосом докладывает, что одна головная часть изделия уже найдена, остальные ищут. Такого откровен ного вранья В. Ф. Уткин стерпеть не смог и, несмотря на то, что он был человек интеллигентный, сдержанный, крикнул в трубку: "Если еще одну головную часть най дешь, то твоя голова полетит точно!". После этого вопию щего случая в ту воинскую часть направили комиссию, справедливо подозревая, что там могут процветать фаль сификации и очковтирательство. Правда, оказалось, что это был единичный случай, но вспоминали его долго.
В начале 1982 года уже были отработаны двигатели третьей ступени твердотопливной ракеты наземного ба зирования железнодорожного варианта и морского бази рования. В конце января 1982 года закончилась сборка изделий в целом, все смежники поставили необходимые узлы деталей и приборов. В конце февраля – начале мар та проводили совещания с участием Генерального конст руктора В. Ф. Уткина, руководителей КБ, министерств, смежных предприятий и Министерства обороны, где об суждали все вопросы, связанные с подготовкой к пер вым летным испытаниям. На одном из совещаний, по священном организации работы по отправке изделия до станции Плисецк, было доложено, что проведены все электроиспытания и приборы работают нормально. Однако я, занимаясь вопросами оперативного сопровожде ния технологических процессов, получил данные, что вместо приборов на изделии установлены коробки с шунтами, которые не показывали никаких отклонений
Владимир Федорович был человеком сдержанным и не сразу дал волю эмоциям. Вначале он очень спокойно спросил у Тищенко: "Вы можете подтвердить, что все приборы системы управления соответствуют конструк торскочертежной документации и могут быть приняты военной приемкой?". Тищенко и руководители военной приемки переглянулись и, почувствовав подвох, промол чали. А Уткин продолжил: "Отправлять изделие мы не будем, потому что там вместо приборов коробки с шунта ми". В ответ – вновь молчание. Возражать было нечего… Не секрет, что каждая отправка изделия могла при влечь внимание иностранных спецслужб, как мы это не редко фиксировали. Скрыть от них процесс – в этом за ключалась наша задача как контрразведчиков. Поэтому после доклада начальнику отдела УКГБ В. И. Харченко и заместителю начальника УКГБ А. М. Приходько была предложена следующая оперативная комбинация: по ли нии железной дороги дать телеграмму, что первое летное изделие убывает из Павлограда 17 марта, а фактическую отправку осуществить позже. Добро от КГБ СССР на это
мы получили.
Мероприятие проводили в жесточайшей секретности
– в детали было посвящено всего несколько человек. Со гласно выдуманной нами легенде, ложный состав, в кото ром отсутствовало изделие, должен был выехать со станции Павлоград. И в это время в КГБ СССР получают сведения о движении установленных иностранных раз ведчиков, действующих под прикрытием своих по сольств, в сторону Ярославля в ночь с 18 на 19 марта. Ме сто, выбранное дипломатамиразведчиками, было очень удачным – высокие волжские берега были идеальным местом для наблюдения за составом, который должен был проследовать через железнодорожный мост. А для наших контрразведчиков это был серьезный сигнал: про изошла утечка информации. Возможно, это случилось во время переговоров по открытым каналам связи. Но не исключено было, что среди должностных лиц, осведом ленных о транспортировке секретных грузов, есть агент иностранной разведки. Начались мероприятия по его по иску…
А настоящий состав с готовым изделием отправился в Плисецк в ночь на 1 апреля. Старшим наряда по обес печению безопасности и взаимодействию с территори альными органами, сопровождавшим его, был назначен я. Двигались с предосторожностями, и нам казалось, что по внешнему виду состава признаки, по которым удалось бы определить содержание нашего груза, выявить невоз можно. Органы КГБ по маршруту следования эшелона также внимательно отслеживали обстановку и никаких тревожащих данных не получали. Информацией мы об менивались на каждой станции.
Но оказалось, одного мы всетаки не учли. Когда при были на станцию Данилов Вологодской области, ко мне подошел обходчик, который в одиночку (а не группой по 5—6 человек, как до этого было на других станциях) ос мотрел вагоны. "Что вы такое тяжелое везете?" – уди вился он. "Золото", – попробовал отшутиться я. А он снова: "Ваш груз не меньше 100 тонн, я вижу по оси – смотрите: на ось идет нагрузка 25 тонн". Для меня это за явление опытного железнодорожника было совершенно неожиданным. У нас завязался разговор, и, отвечая на мои вопросы, обходчик показал молоток, который дер жал в руке. На ручке молотка имелись сантиметровые де ления, которые он, подтверждая свой вывод, приставил к пружине. "Видите, какое сильное сжатие сейчас?" – ска зал рабочий и продолжил осмотр вагонов.
По возвращении из командировки я подготовил до кладную, которая ушла в КГБ СССР, где указал и дан ный факт. На него быстро отреагировали, приняли меры, закрыв пружину от визуального фиксирования…
Вообще же прохождение изделия от конструирова ния и изготовления до испытаний, а потом и отправки к месту назначения требует немало времени и сил. И на каждом этом этапе нужно принимать меры не только по недопущению утечки информации, но и выявлению уст ремлений иностранных спецслужб. На ПМЗ, к тому же, всегда было большое количество прикомандированных (более чем с трех тысяч предприятийсмежников), и это, конечно, усложняло контрразведывательный поиск. И нужно сказать, что работы для меня как контрразведчика и одного из руководителей завода хватало. Но, конечно, я всегда старался уделять внимание и сыну, который уже подрастал, и возникал вопрос о том, что ему делать после школы.