О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - На вот, намотай нитки на челнок, -- говорю.
Кир охотно берёт у меня деревяшки и клубки и принимается мотать, но притормаживает.
– - Тут один челнок с заусенцем. Хотите я ошкурю?
– - Какие ты слова знаешь, оказывается, -- хихикаю я.
– - Я думала ты только умеешь говорить "нет" и ругаться.
Кир слегка краснеет.
– - Ну ошкурь, ошкурь, -- разрешаю.
– - Можешь и вот эти три тоже обработать, они совсем шершавые, я потому ими не пользуюсь.
Кир бежит в чулан, роется там, потом возвращается с наждачкой
Со временем он всё чаще заглядывает в мой бук, где показывают что-то про лягушек.
– - А какой это язык?
– - спрашивает он. Точнее, он-то спрашивает, какой это "диалект" или "говор", имея в виду региональные варианты муданжского.
– - Это всеобщий, -- говорю.
– - На нём говорят на других планетах.
– - И вы его понимаете?
– - Ага.
– - Ух ты, -- Кир смотрит на меня с восхищением.
– - Азамат тоже его понимает, -- говорю.
– - Ну, он-то ясно, -- протягивает Кир.
– - Почему ясно?
– - Ну так он мужчина, да ещё Император, конечно он всё знает!
– - Со знаниями не рождаются, -- говорю.
– - Он в своё время много учился, чтобы много знать. Конечно, для этого нужен ум и терпение, но в принципе никто не мешает тебе выучить столько же.
– - Я же не смогу понимать этот всеобщий, -- пожимает плечами ребёнок.
– - Это ещё почему?
– - удивляюсь я.
– - Так я безродный.
– - Был. Теперь ты очень даже родной. Да и вообще это не важно.
– - И имя у меня глухое, -- гнёт свою линию Кир.
– - Это вообще ни при чём, вон Тирбиш прекрасно говорит на всеобщем языке.
Кир с подозрением косится на меня.
– - Да?
– - Конечно. Этому же учат не в школе, а в клубе.
Может, так ему понятнее.
– - Но... я ведь не могу ходить в клуб...
– - Кто тебе сказал?
– - поражаюсь я.
– - Конечно можешь!
– - Да-а? А почему тогда отец сам хотел меня учить?
– - Он думал, что у него выйдет лучше, чем в клубе, -- пожимаю плечами.
– - И вообще он хотел проводить с тобой время. Но если ты хочешь в клуб, пожалуйста, иди. Вот вернёмся в столицу, там и выберешь. Я знаю, что Старейшина Асундул клуб ведёт.
– - Не надо Старейшин, -- быстро говорит Кир.
– - Ах да, прости, забыла, что ты их не любишь. Ну, посмотрим, наверняка найдётся подходящий клуб, их в столице сотни.
Кир задумчиво кивает и снова упяливается в бук.
– - А про что там говорят?
– - Рассказывают, как разные лягушки защищаются от хищников, -- отвечаю.
Кир некоторое время вслушивается, даже шкурить прекратил.
– - А в этом языке, -- говорит он, используя на сей раз правильное слово, -- есть буквы?
– - Есть, -- киваю.
– - Только они не такие, как в муданжском.
– - Заново учить придётся?
– - уточняет Кир, но без отвращения.
– - Ага. Но их меньше.
– -
– - А как же!
Кир ещё немножко слушает, потом вздыхает и устраивается поудобнее, чтобы шкурить дальше. Я лезу в бук и подключаю муданжские субтитры к передаче. За это следует благодарить команду книжников Унгуца, стремительно переводящую на муданжский избранные тексты земной культуры. Их представления о важнейших текстах не совсем совпадает с моим, но тоже имеют под собой основание -- они начали с книг и фильмов об образовании и устройстве Земли, плавно перейдя на биологию и географию, поскольку считают, что планета и её "природное население" (то есть, растения, звери и боги) определяют человеческую культуру.
– - Вот, -- говорю, -- теперь внизу будет написано, что они там говорят.
Кир впивается взглядом в экран со всем вниманием, на какое способен подросток. Челноки забыты, но я не внакладе. С нужной скоростью ребёнку читать тяжело, но он очень старается, глаза так и бегают туда-сюда, аж рот приоткрыл от усердия.
Через две передачи и связав несколько сантиметров, я решаю, что ребёнку пора отдохнуть и останавливаю плейлист.
– - Пойдём обед готовить, -- говорю.
Кир нехотя отрывается и трёт глаза. Ещё бы, два часа сабы читать.
Мы в атмосфере дружеской тишины режем и варим суп, запекаем мясной рулет и жарим гречку -- после визита маменьки осталось несколько пачек, и Азамат неожиданно проникся нежностью к гречке, жареной на бараньем жиру с луком. Она так пахнет бараном, что Кир явно считает её мясом и выпрашивает у меня пару ложек до обеда.
– - Давай теперь делать какой-нибудь сладкий пирог. Ты с чем хочешь?
Кир хмурится и внезапно делает ровно такое выражение лица, как когда Азамат ему предлагает поиграть. Здрасьте-приехали.
– - Ни с чем.
– - Значит, будет без ничего, -- пожимаю плечами.
– - В крайней тумбочке стоит мешок с мукой, начерпай оттуда два стакана.
Кир лезет в мешок и косится на меня.
– - Это не мука, тут что-то белое.
– - Это мука, только не ячменная, а из пшеницы. Она у вас на Муданге не растёт, я её с другой планеты заказываю.
– - Мука с другой планеты?
– - поражается Кир и принимается хохотать.
– - Вы бы ещё траву оттуда привезли! Или шишки!
– - Ладно-ладно, -- хмыкаю.
– - Не пробовал ещё ничего из неё, а смеёшься.
Кир начерпывает мне два стакана и под детальным руководством просеивает их сквозь сито. Мне-то обычно лень, но раз есть рабочие руки... Я замешиваю тесто и предоставляю Киру его разминать. Потом скатываю в колбаску, режу и показываю, как раскатывать. А потом сижу в кресле и любуюсь, как он старательно творит чудеса скалкой -- у меня так ровно никогда в жизни не выйдет.
– - Ну вот, -- говорю, когда образуется целый стол заготовок.
– - Теперь мажем маслом, посыпаем сахаром, скручиваем, складываем, режем -- и в духовку.