О грусти этих дней
Шрифт:
1988
Зазеркалье
Транзитно-растранжиренные троны
Зеркально-алебастровых эпох...
И с антикварно-подлинной иконы
Взирает веско инфантильный Бог.
Там непреложных истин рулевые
Курс держат в
И многократно битые святые
Безвинных бесов холят задарма.
Там символ злоблаженного уродства -
Распятые проклятием родства,
И самый верный признак благородства -
Наличие безвестного конца...
Там шум фанфар побед людского улья,
И гулок одиночных камер тон,
Там струны, обрывающие пули,
Сверяют ежечасно камертон.
29-30 декабря 1988 г.
Осень
Ядовитая ткань покрывала
Теплогубой ухмылкой полна.
Для любви разве этого мало?
Разве этого много для сна?
Захлебнувшись обилием влаги,
Изумлением млея, кровят
Подозрительно трезвые маки
Средь банально увядших оград.
Бунт цветов, благодатное тленье,
Увяданьем уйми и раздень,
Окунувшись ветвистою тенью
В осенённую осенью сень.
В мутных кельях застенков-подполий,
Спёртый воздух и смрад - шансов нет!
В кулуарах шептанья доколе
Будет томно хрипеть шансонье?
Но тугие обозы идиллий
Одурманят упрямую боль.
Непристойно-застойный цвет лилий
Над преступно-доступной водой...
28-29 декабря 1988 г.
Петербург
Город умер. Раздалось затишье.
Том растрёпан, и голос понур
Четвертуемых четверостиший,
Абортивных аббревиатур.
Мозг расплющен. Он кажется площе,
Замурованный в кафель строки.
Сотрясает Дворцовую
Торжествующий вздор. Изреки!
Оправдайся! Не мы ли молили,
Став немыми, кусая губ синь
В кровь, - "..in nomine patri, et filii
Et spiritus sanсti..." - Аминь!
Прав лишь тот, кто грядёт. Разве тёмно
За решёткою пальцев пяти?
Но эффект от мостов разведённых
Порождает дурной аппетит.
Пятернями растерзанный саван,
И поруганный в белой ночи
Град Петра, городская канава -
Склеп достойный. Он умер. Молчи.
* * *
Да будет так: открыт ломбард.
Как круг монеты ломкой, строгий
Квадрат лица. Сегодня строки
По матрицам перекроят.
Кустарь, и только.Можно ли
Уйти, едва отступят клёны?
Пусть разрумянят фонари
Мои следы клеймом калёным.
Уйти? Пусть разрядят наган
Салютом, молвя: "Умер? Странно..."
А месяц верным бумерангом
Воротится к моим ногам.
* * *
"Все кругом-избранники, но им
"тоже когда-нибудь вынесут
"приговор".
Альбер Камю, "Посторонний"
От клятв неумелых устав,
Я плюну в кортеж катафалков.
Мне ваш монастырский устав
Неблизок и приторно жалок.
И, видно, мне в храме ином
Давно уготованы сходни.
Я к вам не причастен вином
И хлебом от плоти Господней.
Я - смертник, увы, но не суть
В бледнеющей плахе рассвета.
Пускай же меня вознесут
Хотя бы лишь только за это.
Но небо пустует. И дни
Уже сочтены, и не нами.
А вздохи проклятьям сродни,
И полнятся сны именами.
И лишний для всех я. Не цо-
кают благозвучно копыта.
Моё, опустевши, лицо
Для оспенных струпьев открыто.