О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
Теперь и Руди замечает медленно надвигающуюся гряду туч на западе.
Ветер то и дело меняет направление. Паруса полощутся.
У боцманов и матросов разгоряченные лица. Они громко переговариваются. Темноволосый матрос шумно требует:
– Надо бы как следует разукрасить ему его медузью харю!
Все смеются, и Руди слышит, как боцман Иогансен предсказывает:
– Когда-нибудь уж он попадется, и здорово попадется!
До Фегезака они кое-как добираются под парусом, а дальше куттер идет только с
Боцман Глотка предлагает:
– Не пойти ли нам на веслах?
Но Иогансен только отмахивается:
– Этот штиль не надолго, скоро поднимется хороший вест.
Мало-помалу небо покрывается грозовыми тучами.
А кругом над берегами нависает серый занавес с грязной бахромой - дождь. На юго-западе сверкает молния. Вдали погромыхивает гром. Только на востоке небо еще синее.
3
Ослепительно белыми вершинами сияют там залитые солнцем облака. Над рекой становится все темнее. Но вдруг в самом зените раздвигается занавес черных туч, и солнце заливает своими лучами все вокруг. На темном фоне летние краски сияют еще ярче. Удрать бы поскорее! Но безжизненно свисают с мачт паруса. Ветер отдыхает перед бурей.
Боцманы и матросы выбивают трубки и прячут табак поглубже в карманы. Куделек поскребывает ногтем мачту, приговаривая:
– Вот увидишь, поможет!
Руди только смеется.
– Нечего тебе скрести мачту. Без того видно, что сейчас налетит ветер.
Боцман Глотка тихо спрашивает Иогансена:
– Спасательные пояса?
Тот только хмыкает в ответ, поглядев на темную воду и на тучи.
Руки у Руди дрожат от волнения, когда он завязывает на спине Куделька тесемки спасательного нагрудника.
Приятель ворчит:
– Подумаешь, из-за какого-то ветерка! Сами-то небось, гляди, не надевают!
– Но, по правде сказать, он так же рад, что им приказано надеть спасательные пояса, как и Руди. Оба гордо оглядываются вокруг, но, как только видят, что кто-нибудь смотрит на них, стараются казаться равнодушными. Как хотелось бы Руди, чтобы Крошка увидела его в таком облачении.
Куттер медленно проплывает мимо черного бакена.
Налетает шквал и слегка взрыхляет темную гладь. Но это лишь первая весточка. Паруса словно проснулись и возбужденно трепещут.
– Парус на левый борт! Ослабить шкоты!
Ребята немедленно выполняют приказания. Куттер чуть накреняется.
– Еще пять минут, - говорит Куделек, показывая на часы.
– Что я говорил?
Вода вокруг начинает кипеть.
– Внимание!
– кричит боцман Иогансен.
Руди наматывает шкот на правую руку.
Налетает новый порыв. Ветер словно молотом ударяет в парус. Руди покрепче упирается ногами в борт. Шкот дергает руку. Теперь куттер уже сильно накренился на левый борт.
Обдавая ребят брызгами, мимо проносятся пенящиеся волны. Мачты скрипят. Белая молния
– Пойдет дело!
– кричит Куделек на ухо своему товарищу.
Руди только кивает, вытирая слезящиеся глаза. Он чувствует приближение порывов ветра еще задолго до того, как они налетают, и знает, что должен заранее ослабить шкот, иначе такой порыв может опрокинуть куттер. И так вода уже у самого планшира.
Порывы ветра налетают точно дикие разъяренные звери. Под темно-серым небом, должно быть, несется целый табун.
– Ослабить грот-шкот!
Большой парус развернулся во всей своей красе. Медленно, очень медленно Руди ослабляет шкот, перехватывая его руками. Куттер накреняется еще сильнее. И лишь когда парус снова полощет, судно немного выправляется. Скорость невероятная. Бакены один за другим проносятся слева и справа.
Буря разъярила реку. Волны растут на глазах.
– Поворот!
– кричит Иогансен, стараясь перекричать вой ветра.
– Трави шкоты!
Теперь очередь за Кудельном. Его маленькие загорелые руки тянут грот-шкот. Курчавые волосы намокли, темно-синяя рубашка прилипла к телу. По лицу сбегают струйки дождя.
Боцман Иогансен отжал руль до предела в сторону.
Теперь куттер идет против ветра. Суденышко трясется так, что брызги слетают с парусов, превратившихся в серые плещущиеся флаги. Куттер теряет ход. Несколько секунд кажется, что он стоит на месте, как бы колеблясь перед тем, как накрениться на другой борт. И сразу же паруса надуваются, словно огромные бурдюки, нос снова рассекает волны и отбрасывает их в стороны. Куттер снова стремительно несется вперед.
Руди смотрит за борт. Он сидит высоко на подветренной стороне. Река исчезла - нет ее, перед ним само море, разбушевавшееся море. Волны идут накатом, и у всех белые гребешки, "барашки" - говорил отец Руди. Они выплевывают соленую пену в куттер.
Когда налетает крупная волна, судно подскакивает и гремит, как от сильного удара молотом.
– Поворот!
– слышит Руди команду боцмана. Он не видит Иогансена. Ледяной дождь заливает глаза. Первые градинки, словно пули, щелкают по надутым парусам.
Руди перетаскивает шкот и упирается ногами в планшир. Вода шуршит, проносясь мимо. Дождь разбивается в мелкие брызги о волны. Над рекой пляшет изморось.
– Поворот!
Куттер задирает нос, словно вздыбившийся конь голову. Но боцман за рулем, матросы у бизани, ребята у грота заставляют его вновь опуститься. Стрелы мачт несутся словно одержимые по воющему небу, вспарывая темные клочья туч.
Снова налетает шквал - ужасный шквал! И Руди не ожидал его.
– Полундра!
– кричит Глотка, но куттер кренится все сильнее.