О любви и не только… (сборник)
Шрифт:
Мовлади какое-то время воевал. Но война затянулась. Надоело скитаться в горах, спать на сырой земле. Дома все разрушено, работы нет. А в Москве все строится. Богатым людям нужна охрана. Чеченцы – прирожденные воины. Говорят, даже царица Екатерина держала охрану из чеченцев.
– Хочешь руки вымыть? – спросила хозяйка.
– Зачем? – не понял Мовлади.
– За стол не садятся с грязными руками, – объяснила Лена.
– Но я же не руками буду есть,
– Как хочешь…
Мовлади стал есть. Елена смотрела на столб его шеи. Лицо обтянуто молодостью. Волосы русые, а глаза светлые. Среди чеченцев встречаются такие – светловолосые и светлоглазые.
Николай взял его в охрану, потому что чеченцы – люди войны. Они военные по призванию. Но Елена подозревала, что чеченцы – люди любви. А иначе зачем нужен такой размах рук, такие трепетные ноздри.
– Сколько тебе лет? – спросила Елена.
– Двадцать шесть, – ответил Мовлади.
– А мне знаешь сколько?
– Не знаю.
– Пятьдесят.
– Моей маме пятьдесят, – простодушно заметил Мовлади.
– А кто лучше выглядит, она или я?
– Она, – сказал Мовлади. – Мама толстая.
– Разве лучше быть толстой?
– Для старухи лучше. У худых кожа висит.
– А у меня разве висит?
Мовлади повернул лицо к хозяйке, откровенно рассматривал. Глаза накрашенные, губы накрашенные и даже щеки – и те накрашенные.
– Зачем спрашиваешь? – не понял Мовлади. – Когда у женщины есть внуки, она должна высматривать внуков. А иначе зачем она живет?
– Дикий ты человек, – сказала Елена. – Значит, мужчина может иметь молодую, а женщина – нет?
– Мужчина берет женщину для продолжения потомства. Рожать должна сильная и молодая.
– Значит, ты рассматриваешь женщину как корову? Но бывает еще кое-что…
Мовлади промолчал.
– Давай выпьем, – предложила Елена.
– Я не могу, – отказался Мовлади. – Я за рулем.
– Мы такси возьмем.
– Хозяин будет недоволен.
– А мы ему не скажем.
– Все равно не могу. Дело чести.
– Я твоя хозяйка. Будешь делать то, что я скажу.
– А хозяин где? – не понял Мовлади.
– Ушел к другой. К молодой.
– Надо было привести ее в дом. Младшая жена. Аллах разрешает.
– А меня куда?
– Здесь же, на хозяйстве. Старшая жена.
– Он меня бросил.
– Бросать – грех. Аллах запрещает. Твои братья должны его наказать.
– Жизнь накажет, – пообещала Елена. Разлила коньяк по рюмкам.
* * *
Среди
Рядом с ней спал молодой чеченец, взгромоздив на нее тяжелую ногу.
О! Как давно не было у нее ничего подобного. Какое счастье ощущать рядом живого и теплого человека.
– Я люблю тебя, – проговорила Елена, и в этот момент она была честна.
– А? – Мовлади проснулся. Открыл ясные очи. – Что?
Он закинул руки за голову. От подмышек пошел запах лошадиной мочи – не противный, немножко травяной, но очень острый.
– Поди в ванную, – попросила Елена. – От тебя воняет.
– А? – снова спросил Мовлади. – Чем воняет?
– Лошадью.
– Я с лошади три года не слезал…
Мовлади поднялся и зашлепал в ванную. Раздался шум падающей воды. Потом шум смолк.
Мовлади явился в первозданном виде – невысокий, гибкий, как артист балета. Его кожа была гладкая, безволосая и даже на вид горячая.
Из памяти выплыли стихи Новеллы Матвеевой: «О! Как я счастлив», – кричит во дворе петух. Свежие срезы бревен подобны сырам. Пляшет, как дух, сухой тополиный пух…»
* * *
Елена позвонила Николаю и сказала:
– Надо поговорить. Приезжай.
– Я в Париже, – объяснил Николай.
– Я не могу ждать.
– Ну говори сейчас.
– Дай мне отдельное содержание, – потребовала Елена.
– Ты хочешь развестись? – уточнил Николай.
– Нет. Я хочу иметь свой собственный счет и быть самостоятельной. Я не хочу от тебя зависеть.
– Не завись, – разрешил Николай.
– Ты держатель денег, поэтому ты хамишь и ведешь себя как хочешь. Я тоже хочу быть держателем денег.
– Этого не будет, – отрезал Николай.
– Почему?
– Потому что я хочу тобой манипулировать.
– Зачем? – не поняла Елена.
– Ты – часть меня. Мое прошлое. Я хочу иметь это при себе.
– Но у тебя же есть Фрося Бурлакова.
– Фрося – это Фрося, а ты – это ты.
– Чтоб ты пропал! – крикнула Елена. Бросила трубку.
Николай стоял и слушал короткие гудки.
* * *
Есть время разбрасывать камни. А есть время собирать камни.
У Николая – наоборот.
Первую часть жизни он собирал камни, в смысле – деньги. Он радовался первым деньгам, боялся их тратить, копил, жадничал. Сказывались голодное детство и нищая юность.