О, Мари!
Шрифт:
На проходной было жарко, пахло сигаретным дымом и мужским потом.
– Товарищ старший лейтенант, – доложил дежурный сержант. – Вам звонил ваш бывший начальник, герой Советского Союза полковник Рафаэль Победоносный.
– Это он так представился?
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
– Интересно, когда он успел стать полковником? – вслух задумался я, едва сдерживая смех. – Когда он был моим начальником, он был еще подполковником… Ах да, он ведь тогда уже был представлен на полковника! И чего же хотел герой Советского Союза полковник Победоносный?
– Он сказал, что продолжает по-отцовски заботиться о вас, и скоро вы получите приятную посылку. Только приведите в порядок
– Спасибо. Я бы хотел ему позвонить. Надолго я телефон не займу.
– Полковник Победоносный сказал, что летит на ответственные военные учения, проводимые совместно с монгольской армией, так что вы его не ищите, все равно не найдете.
Интересно, что задумал этот «полковник Победоносный»? Чертов хохмач. Рафа, как же я соскучился по тебе! И о какой второй кровати он говорил? Неужели задумал приехать сам? Вряд ли. Тогда бы он взял лучший номер в гостинице и круглосуточно ездил на такси, ведь денег у него более чем достаточно, особенно сейчас.
Предположим, ему и правда вздумалось приехать и пару раз переночевать у меня. Это возможно. Нужно будет просто спросить разрешения у коменданта. Ничего страшного, ко многим офицерам приезжают родственники, остаются на день, два, на неделю. Это же военный городок, а не лагерь, и люди тут считают, что им очень повезло – жилье рядом со столицей, пусть скромное, но свое…
Боже, но как же можно годами жить втиснутыми в это маленькое пространство, в эти крошечные хрущевские клетушки! Это же проклятие! Все на виду, все друг друга знают… Ограниченные возможности, серая, убогая, тоскливая жизнь. По выходным – поездки в город за продуктами. Иногда походы в кино. Еще реже – в цирк, на стадион. Может, раз в пять или десять лет выбираются театр или на концерт. Можно еще поехать в Москву, в Парк культуры имени Горького… Черт, застрелиться можно!
– Эй, уважаемый! Чего носишься тут как угорелый, старших не замечаешь?
– Виноват, товарищ майор, – в свете фонарей я увидел незнакомого майора и еще двух офицеров из нашего городка, которых я знал только в лицо.
– Честь не отдаешь, одет не по форме… по-пижонски как-то, погоны не разглядеть… Пьян, что ли?
– Товарищ майор, – обратился к нему красный от спиртного капитан в расстегнутой шинели. – Это следователь. Ведет с нашими бабами спортзанятия по похуданию. Мужик непьющий. Поговаривают, что был замешан в одной драке – солдаты наши чуток перебрали и их сильно избили в поселке. Один до сих пор в больнице.
– И что, слух не подтвердился?
– Нет, ничего толком не известно. То ли он сам избил, то ли был среди тех, кто избивал.
– Ладно, друзья, – нетерпеливо сказал я. – Вы пока разберитесь, что, кто и когда, а я домой пошел, у меня свободный день. Вам бы тоже не помешало отдохнуть.
– Стоять! Я тебя не отпускал!
– Послушайте, майор! Вы сейчас далеко не в штатном состоянии. Так нажрались, что даже отлить, не оперевшись на столб, не сможете. Так что шли бы вы, товарищ майор, писать и спать. Если я вам понадоблюсь, эти раки-шептуны подскажут, где меня найти. А вы… Фу! От вас воняет, как от пивной бочки! – с этими словами я отвернулся от пьяной компании и направился к своему дому.
Надо же. Закрытый военный городок, всего сто метров до дома, но везде, на каждом шагу тебя подстерегает какая-то неожиданность! Завтра эти парни как ни в чем не бывало пройдут мимо меня и даже ни о чем не вспомнят. Вполне возможно, что они очень хорошие, дружелюбные люди, но когда пьют, становятся непредсказуемыми. Черт, но пьют же постоянно! А если бы здесь оказался Рафа? Без единого слова уложил бы всех на тротуар – поди потом разберись, кто прав, кто виноват…
До моих ушей долетела матерная ругань, которую изрыгал мне вслед расхорохорившийся майор:
– Твою мать!
Может, стоит вернуться и образумить вонючку? Один удар в опухшее от пива, водки и картошки пузо, и он запоет совсем по-другому… Нет уж. Пошел он к черту, одного случая на сегодня достаточно.
Как жаль, что с каждым днем люди пьют все больше и больше! Пьют – и забывают обо всем… Повышение материального благополучия для них означает всего лишь возможность покупать больше спиртного. Где же хваленая дружба советских народов? Неужели, чтобы и вправду стать одним народом, нужно жить по правилам большинства? По крайней мере, по правилам окружающего тебя большинства? В данном случае – пить, а потом безудержно гулять и веселиться, на следующий день похмеляться и с изжелта-бледным лицом, еле волоча ноги, приходить на работу. А через несколько лет такой жизни неизбежно начнутся частые и длительные запои… Что за злой рок преследует этот добрый и талантливый народ! Такое впечатление, будто большинство мужчин живут и работают, чтобы пить…
Уверен: тот симпатичный парень из кафе через несколько часов даже не вспомнит, что с ним случилось! В крайнем случае, запомнит отдельные детали и завтра, протрезвев, нормально пойдет на работу, со смехом расскажет друзьям, что вчера немного перебрал и его выставили из кафе. Парни дружно посмеются – и все! Случись такое со мной, я бы умер от стыда, прежде всего перед самим собой. Может, это комплекс человека из маленького города, где все друг друга знают и мнение окружающих имеет для каждого огромное значение? Может быть. Но тут ведь и генетика важна. Если бы я выпил столько же, сколько этот майор, непременно бы отравился и неделю пролежал дома. Представляю себе лицо Мари, если бы она увидела меня в таком полуживотном состоянии – шатающимся, мерзким, пахнущим алкоголем… А родители? Да с ними бы инфаркт случился! Но ведь и на Кавказе пьют, иногда немало… И тем не менее в полуторамиллионном Ереване нет ни одного вытрезвителя, пьяные встречаются редко, по улице идут сосредоточенно и тихо, глядя под ноги. Получается, что отношение человека к алкоголю предопределяют гены, бытовая культура и реакция окружения – ну и географическая широта, разумеется. Поэтому русские мужчины и не осуждают пьянчуг, возложив это бремя только на своих жен и матерей.
Не следует забывать и о том, что советская армия в подавляющем большинстве состоит из детей рабочих и крестьян… в основном из крестьян, а для них крепко пить, жестоко ругаться, охотиться, рыбачить – основная форма времяпрепровождения, стиль жизни, необходимый ее компонент. Так что моя национальность, может, и имеет здесь какое-то значение, но далеко не самое важное. Просто я другой, непохожий, чужой. А чужаков надо остерегаться. Более того, чужаков не любят. Представляю, с какими гигантскими трудностями сталкиваются служащие в армии мусульмане или иудеи! Не завидую им. Ну что ж, каждому свое.
Почему-то вспомнился очень показательный анекдот: «Надо же, говорили: “Еврей, еврей”, – а оказался нормальный пьющий человек». Выходит, я прав – не национальность отделяет меня от пьющего большинства, а бытовая культура и мировоззрение. Пьющий человек боится непьющего, настораживается, ожидая от него подвоха или же внутренне сознавая, что у того есть перед ним неоспоримое преимущество…
Глава 13
Незаметно миновали две недели. Несколько раз я созванивался с родителями, один раз – с Мари. Встретился в Москве с Варужаном, сходил с ним пообедать. В Ногинск вернулся мрачным: настроение было испорчено потоком чернухи и негатива, который Варужан в своих речах выплескивал на нашу действительность и перспективу развития страны. Интересно, что со многими его аргументами я был согласен, однако мы расходились в главном: я был убежден, что у страны есть будущее и со временем все улучшится, а химик настаивал на обратном.