О, Мари!
Шрифт:
Мы договорились встретиться с Варужаном позже и вместе поужинать. Химик распрощался с нами и пошел к себе отдыхать, а мы занялись переносом моих вещей в новый номер. Мари предпочла остаться в старом – все равно через несколько дней Тереза должна была улететь.
– Давид, я долго думала, сказать тебе или нет, – тихо сказала Мари, когда мы закончили раскладывать вещи.
– Не знаю, о чем речь, но, судя по твоей интонации, ты хочешь сказать что-то серьезное.
– Помнишь, несколько дней назад ты спрашивал, почему мы с Терезой смеемся?
– Конечно, помню, просто пока не получилось об этом поговорить. И почему? Наверняка из-за какой-нибудь ерунды.
– Не совсем. Несколько дней назад я встретилась с Генрихом.
– С каким
– Успокойся, дай договорить. С Генрихом – бывшим аспирантом. Кстати, он защитил диссертацию и уже кандидат экономических наук.
– Очень радостная новость. Хочешь, чтобы я его поздравил, букет отправил? Или мне надо лично засвидетельствовать свое почтение? Интересно, а как вообще вы нашли друг друга? Это точно ваша первая встреча? Или вы тайком от меня встречались все время, пока я ходил в прокуратуру на стажировку?
– Ты можешь говорить без обвинений и необоснованных подозрений? – повысила голос Мари. – Или уже репетируешь роль прокурора? Так вот, на главпочтамте, когда я спрашивала, есть ли на мое имя письма или переводы, неожиданно нашлась открытка от Генриха, где он просил позвонить ему по очень важному и срочному делу и оставил номер телефона. Я долго колебалась. Но когда вторично получила открытку, где он уже умолял меня ответить, решила позвонить. На встречу с ним брала с собой Терезу, чтобы не было никаких недомолвок. Не торопи меня, мне еще многое надо тебе рассказать. Мы впервые оказались вдали от дома, на чужбине, и я еще раз убедилась, что ты надежный человек. Господи, что я говорю? Ты самый родной, единственный… Короче говоря, Генрих защитился…
– Ты уже сказала. Что, он и докторскую защитил?
– Дай договорить. Ему предложили хорошую работу в советском торгпредстве в Брюсселе.
– Конечно, у него же папа директор «Интуриста». Друзей, знакомых пруд пруди.
– Через три месяца он должен уехать, сейчас оформляет дело. Но ты же знаешь, его не выпустят, если он не женится до отъезда.
– И ты предложила кандидатуру Терезы?
– Он хотел жениться на мне. Я отказалась. Он очень расстроился.
– А где его подруга, генеральская дочь с квартирой в Москве и дачей в Подмосковье? Или он все это меняет на тебя? Ну что ж, он вырос в моих глазах. Какой великодушный, я бы даже сказал, романтик! А ты окончательно отказалась? Если сожалеешь, может, еще не поздно? Кто я такой по сравнению с этим торгпредом?
– Послушай, юморист, может, нам следует пожениться, и все сомнения исчезнут? Генрих на пять лет старше тебя. Ты тоже добьешься немалого успеха в его годы. Я не просто на это надеюсь, я уверена.
– Мари, мне, конечно, всего двадцать два года, и я, может быть, слишком много шучу, но, по-видимому, ты не понимаешь последствий нашего брака.
– Объясни. Просвети меня, ты же юрист, светлая голова.
– Мы живем не в вакууме, а в обществе. И у тебя, и у меня есть семья, родные, близкие. Мы должны считаться с их интересами и желаниями. Согласна?
– Все правильно. Что дальше?
– В вашей семье бурно обсуждается возможность эмиграции. Предположим, через какое-то время вы получите разрешение и твоя семья уедет. Ты, как замужняя женщина, не сможешь уехать без согласия мужа. Но я уже не раз говорил тебе, что не уеду ни в коем случае. Моя родина здесь, плохая или хорошая, но она моя. И моя семья, родные, друзья тоже здесь. Мое решение окончательное. Более того, я не дам согласия на твой отъезд. Тогда у тебя останется одна возможность – развестись и только потом уехать. Но может быть, ты все-таки рассматриваешь для себя возможность остаться здесь, ведь ты много раз говорила, что без меня не уедешь? Тогда все будет именно так, как нужно, по-человечески и по закону.
– Да, говорила и сейчас говорю. Надеюсь, что, когда придет время, ты будешь думать иначе… Посмотри вокруг! Разве эти люди смогут в корне измениться даже через десять, двадцать или тридцать лет? Бессердечные, жестокие, готовые за любой пустяк друг другу горло перегрызть, посадить, навредить, донести. Ты бы хотел, чтобы твои дети жили в таких же условиях, как ты?
– Мари, у тебя обостренное восприятие всего негативного. А я все-таки надеюсь на какое-то будущее на ненавистной вам родине. Кто знает, каким будет лет через тридцать
– Спасибо тебе за «жалкого эмигранта». Вот ты как думаешь обо мне!
– Не цепляйся к словам. Вы вернулись на свою историческую родину, и это был ваш выбор. Материально вы живете даже лучше, чем большинство населения: построили собственный хороший дом, многие местные жители о таком и мечтать не могут!
– Может, и так, но мы добились успеха своим трудом. Но это лишь материальная сторона вопроса. А как насчет того, что мы бесправны, не защищены ни от вороватой, несправедливой власти, ни от криминала?
– Подожди, в дверь стучат. Войди, Варужан.
– Ребята, о чем вы так громко спорите? Ваши голоса слышны даже в коридоре. О чем речь?
– Мы обсуждаем, где будет лучше жить через двадцать или тридцать лет – здесь или во Франции.
– Ответ на этот вопрос для меня понятен и однозначен, я хоть химик, но, как-никак, доктор наук. Я тоже репатриант и помню страну, откуда приехал. Таких трудностей, которые мы, как и семья Мари, преодолели здесь, я врагу не пожелаю. Слава Богу, все позади. Но вот что пугает, Давид. Сейчас по долгу службы я почти каждые полмесяца бываю в Москве. И всю намеченную Госпланом технику для Академии наук и ее институтов приходится выбивать, по-другому не скажешь. Абсолютно не имеет значения, законно вы получаете эту технику или нет. Любой, кто проворнее, шустрее, наглее и, наконец, богаче, берет все, что ему захочется. Взяточничество здесь, в Москве, фактически узаконено – начиная от вахтера, который говорит, что «ваша фамилия в списке не значится», и заканчивая секретаршей, которая вас в буквальном смысле к начальнику не пропустит, если подарок не получит. С начальником – тяжелее. Иногда удается решить вопрос несколькими бутылками коньяка или звонком моего начальства, вице-президента Академии наук, или высоких партийных работников. Но чаще всего приходится платить или же оставлять им часть техники, оборудования. А как свысока, оскорбительно, снисходительно они обращаются с нами, представителями республик и национальных меньшинств, всячески подчеркивая свое превосходство и могущество! В подробности не хочу вдаваться. Вот нужный тебе начальник с коллегами в рабочее время устроил в кабинете банкет, ты слушаешь их возбужденные голоса и униженно ждешь. После двухчасового ожидания секретарь, не глядя в твою сторону, чеканит: «Совещание у них будет продолжаться, приходите завтра». Ты возмущаешься: завтра у тебя самолет, билет куплен за месяц, срок командировки закончен, из гостиницы тебя выдворят, надо продлевать пребывание, а деньги на исходе… И ты хочешь все бросить и уехать. Но вспоминаешь, что на родине ждут эту технику уже два года. Тогда в душе ты начинаешь плакать и ненавидеть все вокруг…
Варужан помолчал, потер виски, затем устало продолжил:
– Россия нереформируема, это особая страна, особые люди. Вчерашний знакомый, нормальный парень, получает должность – и за неделю становится абсолютно безжалостным чиновником. Власть не любит свой народ, народ боится власти, ненавидит и ее, и своего соседа, особенно если тот другой национальности. Это страна кипучей социальной ненависти, она вечно открыта для внутренней борьбы и в любую минуту готова взорваться гражданской войной. Помни, Давид, геополитически Россия всегда будет доминировать в отношениях с Арменией – так распорядилась судьба, дав нам такую землю и таких соседей. Но другие соседи еще хуже. Если русские унижают и оскорбляют, то мусульмане хотят тебя физически уничтожить. Поэтому мы всегда будем с Россией, и все, что есть в России, всегда будет и у нас – пусть и в смягченном виде, исходя из генетики малой нации. Не скрою, как только представится возможность – уеду к чертовой матери, брошу все. Здесь я доктор наук, там буду плиточником, улицы буду мести… но я уже не могу жить в таких условиях. Ну и наконец, я много раз слышал, как мои родственники Азат и Сильвия обсуждали твои и Мари отношения. Они тебя любят и мучают своими сомнениями и себя, и Мари. Они уедут, а за ними и я. Не теряй свой шанс.