О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1
Шрифт:
А Подляшье [111] все от Волыни до Пруссии заняли, оседлые были, Новогород [112] тоже замок и окрестные волости в Литве держали. Владимир Святославич [113] , единодержавец или монарх всех земель русских, силой их завоевал в году от Рождества Христова 970. О чем пишет Кромер, lib.3. Потом их Казимир, из монастыря взятый король польский, в году от Рождества Христова 1041 с Маслаусом и с пруссами, язычниками, победил [114] , где их 15 тысяч погибло, как пишут Кромер, Длугош, Кадлубек, Меховский, fоl. 40, lib. 2, сap. 14, и Ваповский.
111
Подляшье отождествлялось с родиной ятвягов.
112
Новогрод – замок с таким названием
113
Владимир Святославович – Владимир Великий, принял крещение от Византии, взял в жены дочь императора Романа Анну. Умер в 1015.
114
С Маслаусом и с пруссами победил – сведение сомнительное. Казимир Возобновитель не был в союзе с Маславом.
Длугош в своей хронике помещает их на границе с Пруссией и Литвой, и могли быть те же самые ятвяги с языгами, метанастами [115] , одного рода, которых остатки еще есть в Венгрии над рекой Тисой или Тыбиском [116] , холопы чистые, гайдуки, и тем же прозвищем сегодня языгов или ятвягов и сегодня именуют.
Потом Кромер., fоl. 145, lib. 8, о них пишет: «Jazygos vero sive Jazvingi eiusdem cum Linguae, ut volunt nonulli eorundem que morum et religionum fuere» Языги или ятвяги одного с литовцами языка, как некоторые историки утверждают, и тех же обычаев и веры языческой были, и жили в лесах литовских, с поляками граничащих, и ту страну сегодня Полесье или Подляшье из-за общей границы лесов зовут. Или Подляшьем русаки прозвали из-за того, что якобы под ляхами, к полякам прилегающей страной, заселена. Народ ятвягов был очень воинственный. О смерти и убийстве не заботились, и потому из-за охоты и жажды избыточной к битвам погибли.
115
Метанасты (с греческого: путешественники) здесь: потомки.
116
Тиса или Тибиск – левый приток Дуная.
Конрад, князь мазовецкий, имел битву с теми ятвягами, с литовцами и [62] с пруссами старыми, победил их, и некий Готард, граф Лукашович, взял в плен князей ятвяжских и привел, связанных, к Конраду, князю мазовецкому. Он их потом за выкуп выпустил, когда каждый за себя 700 гривен взвешенного, чистого и настоящего серебра заплатил. За этот поступок Готард, граф, предок Уханьских, получил Служев со всеми волостями окрестными и потому графьями из Служева называются.
Против ятвягов затем Болеслав Стыдливый (Pudiсus), монарх польский, собрал большое [войско] в 1264 г. А когда он в их земле погиб двенадцатого июня, ятвяги с князем своим Коматом [117] , с варварской смелостью и упорством так охотно бились с поляками, что их несколько раз неравным количеством побеждали. Хоть князь их Комат был убит, все же они до тех пор мужественно сопротивлялись, пока их всех до одного на поле не побили с кровавой победой своей. Как Длугош, Кромер, lib. 9, Меховский, lib. 3, fоl. 145, сap. 45, Ваповский, Бельский, fоl. 252, во втором издании пишут, почти все погибли.
117
Комат – Комат, известный в хрониках как prinсеps Jazwudilarum, хотел разбить сотрудничество Польши с Русью. Был вождем всей Ятвежи.
Ita Fortier dimicantes ad internetionem usquae caesi sunt, ad eo ut ex eo tempore nomen quoque Jazygom pene deletum sit, quoniam illa natio pedem referre, nec unquam pugnam etiam iniquam deterectare (detere) voluit. Так этот мужественный народ ятвягов, братьев и родственников литовских, мужественно против поляков воюя, был истреблен, побит и побежден так внезапно, что от того времени имя ятвягов или языгов исчезает. Ибо с поля битвы не [62v] только удирать не собирались, но и ногой не двинули, хотя видели, что битва потеряна и проиграна, остановиться не хотели, но на мечи неприятельские и на кровопролитие как на свадьбу, слепо рвались. Наверняка выродился у них дух тех готов и цымбров, которые в Италии с римлянами бились, от которых они вместе с литовцами безусловно и неоспоримо происходят. Сегодня еще осталось их немного у Новогрудка литовского, также около Райгорода и Стеборка в Пруссии, и в Курляндии, в Лифляндии и ближе к Новгороду Великому Московскому. Есть еще земля, жителей которой Иговяны (Иговянией) зовут, чего я был свидетелем. Их и раньше называли ятвягами и языгами, и сегодня их там из-за несхожести слов варварских и по давнего времени традицией от языгов игованами именуют. Около Дивина и около Крос, тут у нас, еще их остатки, говорят, есть, но к делу возвращаюсь.
Когда языгов упрямо мужественных Болеслав польский Стыдливый решительно победил, то остатки их народа к принятию веры христианской мечом под страхом смерти склонял. И дабы та земля, где сегодня Подляшье, не пустовала, поляков и мазуров там поселял. От Урбана по имени четвертый [118] (а Меховский пишет: от Александра [119] , папы римского), тот же Пудик Болеслав приказ с буллой золотой от епископа гнезненского получил, дабы нового епископа ятвяжского в Дрогичине поставил, копия этой буллы есть у Длугоша,
118
Урбана Четвертого – Урбан IV (Jakub Pantalеоnis из Трои 1261–1264).
119
АлександрIV (Rеunaldus Sеnеnsis 1254 – 1261).
Меховский, Ваповский, Бельский, SE, fоl. 255. Об этом всем по ходу дела князей литовских по времени мы ниже опишем. Теперь хватит об этом, и перо в сторону русских князей и дел киевских обратим.
О распрях между русскими князьями, Меховский, fоl. 84, lib. 3 сap. 15
Владимир, монарх киевский, имея сомнительного племянника Ярослава, князя владимирского, дабы его с престола киевского не изгнал, осадил его во Владимире войском киевским с помощью других князей: Василька, Ростислава Володоровича и других сыновей Олеговых. Тогда Ярослав, князь владимирский, не чувствуя себя ни в чем перед дядей виноватым, из замка без оружия вышел, [63v] и словами покорными и ладными Владимира, дядю своего, упрашивал и присоединял, прося его, дабы наветам прихлебателей не верил, которых обычно хватает при княжеских и господских дворах. Так просьбам поддавшись, Владимир освободил племянника Ярослава от (вражеской) осады и, распустив войско, в Киев отъехал. А потом вскоре тому же Ярославу, князю владимирскому, послал письма, чтобы к нему, в Киев, приехал, услышав, что его мыслил из столицы киевской изгнать или смертью погубить. Но рыцарство Владимира предостерегало князя Ярослава от опасности, потому он не хотел ехать в Киев. И, поручив замок владимирский своему рыцарству, и со всем имуществом, и с имуществом княжеским в Польшу уехал, где благодарно Болеславом Кривоустым, мужем сестры, был принят и гостеприимно угощаем был. А Владимир, киевский князь, столицу его захватил и княжеством владимирским овладел.
О разорении Польши Володором и взятии в плен его. Меховский, fоl. 76, сap. 13, lib. 3 Кромер, lib. 5
В году от Рождества Христова 1118 Володор, русский князь, пшемысльский, собрав войско из русаков и из половцев, в Польшу частенько набеги совершал, против него король Болеслав Кривоустый, монарх польский, отправил гетманов своих с войсками, которые Володора победили и удирающего его на урочище, названном высоким, взяли в плен, и в Краков, связанного, князю Болеславу привезли. [64] Но его Василько, ослепленный брат, выкупил за двадцать тысяч гривен серебра. И отдав тотчас же двенадцать тысяч серебра, а вместо остального сына Ярослава, русского князя, в залог оставил. А потом отдал пятьдесят тарелок серебрянных со стола княжеского, греческой работы, и этим Володора, князя, спас.
О попытке возведения Болеславом польским на русский престол Ярослава, об убийстве последнего и о втором поражении сына Володора пшемысльского
Ярослав, князь владимирский и волынский, будучи изгнанным другими князьями русскими, жил в Польше четыре года. Потому Болеслав Кривоустый, польский князь, собрав войско, замыслил возвести его, как родственника, на княжество киевское. И у Пшемысля прибыли тому же Ярославу на помощь Коломан, брат венгерского короля Стефана, Володор с Васильком, пшемысльские князья, и князь Владимир Володорович. Ярослав, взяв семь тысяч венгров и поляков, впереди войска своего шел и замки свои, которые были у Владимира, князя киевского, отобрал: Владимир, Чернигов и Белз захватил. Владимир, не доверяя воинам своим и защите киевских валов, удрал в Белую Русь, а Ярослав, посадив в замках своих солдат, в лагерь Коломана и Болеслава Кривоустого пришел.
А когда приближался к воротам киевским, которые лядскими зовут, вышли против него русаки, [64v] солдаты пешие из Киева. С ними Ярослав имел большую битву, и когда рассеял их и разгромил, другие, свежие, на их место выскочили и большое число поляков и венгров, которые при Ярославе, посекли и поубивали. Коня под Ярославом убили и подстрелили так, что он упал. Тем суровая битва только началась, когда русаки старались поймать Ярослава, а поляки и венгры усиленно его защищали так долго, что русаки должны были в Киев отступить. А князь Ярослав, несколько раз будучи проколотым, через несколько дней умер.
Коломан из Венгрии и Болеслав с поляками с другими князьями русскими к Киеву подойдя, штурмовали его. Но Андрей, староста замка, Владимиром, князем киевским (который в Белую Русь из-за боязни удрал), оставленный, выйдя из города, мира покорно просил. А посколько Ярослав, из-за которого война вся была начата , умер, Коломан и Болеслав по просьбе Володора и Василька, князей пшемысльских, мир киевлянам дали, и каждый в свое государство, распустив войска, отъехал. Потом, вгоду от Рождества Христова 1124, поскольку Болеслав Кривоустый, монарх польский, в Данию уехал, Володор, князь пшемысльский, узнав о его отсутствии, сразу с сыном Владимиром с Польшу отправились, нарушив перемирие. Так тогда Владимир, без сопротивления, увидев выгоду, польские волости поразорял и с большим пленом людей, скота и имущества к отцу в Пшемысль пришел. [65]