О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2
Шрифт:
В году потом 1482 большая эпидемия, из Венгрии в Краков принесенная, в Малой и в Великой Польше господствовала, во время которой людей множество неисчислимое умерло; Семен тоже из Липниц, бернадинского ордена проповедников, святой жизни в это время в Кракове умер. У этого гроба много больных выздоровело как говорят. Вгоду же 1483 во [w]ступительный четверг поста расстался с этим миром князь Казимир, второродный сын королевский в Вильне. Там и был похоронен в часовне костела св. Станислава, похороны которого отец провел с почестями. У его гроба, говорят, тоже были чудеса, как свидетельствуют, и говорят о нем, что в такой чистоте жизнь свою проводил, что когда ему доктора соnсubitum для здоровья советовали, ответил, что хотел бы умереть, чем закон богопочитания христианского переступить. Так он до вечного благославления [354] был почетен, ибо благодаря одной этой войне венгерской убедился, когда был Матиашом побежден был, в несовершенстве и ошибочности мира сего.
В это тоже время без короля своеволия в Польше размножились, так что обычно шляхта значительнейшая разбойничеством жила, из которых Кшиштоф Шафранец [254] , знатного рода, великими имуществами обдаренный, собрав разбойников очень много, из Песковой Скалы [255] , с замка своего (как Кромер, Меховский, Ваповский и Бельский пишут), на добровольных гостинцах купцов краковских немало богатых и благородных, на люблинский ярмарок едущих, побил и разграбил. В Зборовек у Вислицы из-за чего был вызван, и когда приглашение отверг, то, обскоченным был в Сарчеве, городке серадзской земли и взят был в плен, и в Кракове, по приказу королевскому, казнен.
254
Кшиштоф Шафранец – сын Петра, подкоморий краковский.
255
Ииз Песковой Скалы – замок в долине Прондника, усадьба рода Шафранцев.
Еще в чешском королевстве в это время суровые сразу же распри были, ибо еретики, побив жрецов и разогнав их, на господ светских и на самого Владислава, короля своего Казимировича бунтовать начали так, что король, видя опасность для здоровья своего, в Горы Кутненские [256] должен был уехать, и народ, взбунтовавшись, сенаторов либо господ советных (панов радных) старой и новой Праги силой побил и монастыри пограбил. В это же время Магомет, император турецкий, Родос добывал, но, будучи отбитым с оскорблением, в Апулию, итальянское государство, вторгся. Там Босию и несколько городов других поразорял, и Гидрунт, город [354v] портовый и славный, турками занял. Затем, когда с войском в Сирию двигался, умер в Никомедии, и после его смерти турки на две части разделились, ибо одни Ба[а]зета старшего, и другие Зелиму младшего, сыновей его, желали и сразу же войну вели. После чего Альфонс, сын короля неаполитанского, Гидронт же у язычников и отнял.
256
Горы Кутненские – сегодня Кутна Гора в Чехии.
О присяге Стефана, преславного воеводы волошского, королю Казимиру и о его битвах с турками
Баязет, император турецкий, едва на престол отца Магомета вступив вгоду 1484, в Волохию с великим войском морем и землей притянулся; желая отомстить Стефану за обиду, поражение и оскорбление отцовское. Килию и Белгород, хоть с большими потерями своих, замки портовые, занял и волошскую землю всю поразорял, но не овладел ими, как Йовий, ошибшись, писал, ибо Стефан воевода, считая себя неравным мощи турецкой, в горах и в лесах лежал, турков уколами всегда мучая. Затем, на следующий год 1485, как Меховиус, Кромер и Ваповский и т.д., и от сотворения мира 6994, как летописцы русские свидетельствуют, послал к Казимиру, королю, прося его о спасении против турок, обещая ему присягнуть навеки, и честь и послушание с потомками своими. Казимир, не желая тогда упустить случай подчинения такого монарха, который турок, татар и венгров часто крупно побеждал, и до дня сегодняшнего присяги ему давать не хотел, двинулся [355] ко Львову в начале осени. Там по приказу его вся шляхта русская, подольская, а еще господ польских и литовских очень много к королю притянулось. Оружием и конями стройно украшены были, так что всего войска конного к войне достойных тысяч двадцать было. А в то время fоrmidаbilе еrаt Turсis nоmеn Pоlоnоrum, как Кромер пишет, страшное были имя польское туркам. Расположился Казимир лагерем у Коломыи, на широком поле, и Стефан в назначенный день с несколькими тысячами конных с господами и с боярами волошскими приехал к королю. Лишь один господами советными коронными и литовскими был введен пристойно в шатер, в котором король на величестве, в Короне и в убранстве королевском сидел. Там Стефан, воевода, держа в руке хоругвь под гербом волошским, с уклоном честь отдал королю, на колени упал и хоругвь перед ногами его бросил. Там же присягал согласно обычной церемонии со всей волошской землей быть всегда в вере и в послушании короля польского Казимира и его наследников, королей польских, и никакого господина другого кроме него не знать, против каждого неприятеля со всей мощью ему быть готовым, и ни мира, ни войны никакой без приказа королевского не начинать. Поднятый потом с земли и королем поцелованный, с тринадцатью господами волошскими передовыми у престола был посажен и с красивыми почестями был угощаем. На остаток с гостеприимными подарками в Волохию отъехал, взяв от короля три тысячи конных, отобранных на помощь [355v] против турок, над которыми был гетманом Ян Поляк нареченный, хотьлетописец свидетельствует, что сына своего Яна Альбрихта с людом король был послал. С этой помощью Стефан турок очень часто мужественно побеждал и великое их войско бивал, так что их из Волохии изгнал и искоренил, и мир долго имел от императора турецкого.
В этом же году Казимир, король, как летописец свидетельствует, приехал в Литву, где прибежал к нему князь великий Михайло Борисович Тверской, и княжество его Тверица подалось князю Ивану Васильевичу московскому. С этого княжества сорок тысяч конных на войну выходило всегда, как Герберштейн пишет. В этом же году, месяца мая 21дня выпал снег великий, до голени, и был холод очень большой в Литве. После этого король Казимир был в Великом княжестве Литовском семь лет, не выезжая, так как рад был более жить в Литве, чем в Польше изза -роскошной охоты и разнообразных зверей, ибо был любил охоту.
О славном поражении татар Яном Альбрихтом
Король Казимир вгоду 1489 услышал, что татары с большим войском русские и подольские земли сурово воевали и отправил против них Яна Альбрихта, сына своего, с отборным рыцарством коронным, к которым тоже литовская, русская и подольская шляхта прибыла. А татары с добычей и с пленными уже выходили в орды, разделившись на два войска [356] большие. Когда об этом услышал Альбрихт, то на первое войско сперва зашел, и было в нем конного люда, как Ваповский пишет, пятнадцать тысяч, и с большой смелостью ударил и наголову их победил. Добычу и пленных отбил, и на других потом, которые сзади шли, двинулся, и на не ожидавших его вероломно разбойно напал. Там Ян Альбрихт со своим рыцарством колол, бил, сек язычников, которых было десять тысяч, как скот, вплоть до убийства, так что с каждого от трудов пот шел, и почти целых пол дня потратил. В этом тоже войске один царь убитый полег, и другой удрал. Было это поражение язычников над рекой Саворуном либо Сафраном, где она в Буг впадает. На зиму же татары, мстя за обиду, в Подолье вторглись. Но Литва и подоляне, также волынцы, быстро собравшись, победили их с Божьей помощью, ибо по большому снегу удирать не могли, так что их на поле девять тысяч осталось. А в то время Ян Альбрихт из-за этого своего достойного в рыцарских делах характера (хоть не был в этой последней битве, которую Литва выиграла), начал быть в славе и в любви как у рыцарства, так и у пленных, которые его мужество, мудрость и расторопное видение прославляли. В это же время король Казимир с Баязетом, турецким царем, перемирие через Николая Фирлея, который был потом гетманом коронным, заключил.
О войне и соглашении между Казимировичами, родными братьями, Яном Альбрихтом и Владиславом, королем чешским, о переходе князей северских от Великого княжества Литовского к московскому князю и о смерти короля Казимира
Матиаш, король венгерский, в году 1490 разорив и овладев [356v] ракуской землей, и Вену, главный город у Фридерика, императора, взяв, в тот момент, когда Новый Город добывал, умер от апоплексии. После его смерти господа венгерские раздвоились на разные части при избрании короля нового, ибо одни короля Альбрихта польского избрали. Другие же, которых более было, Владислава, после этого брата его, короля чешского призвав, в Будзыне короновали. Услышав это, Ян Альбрихт сразу же по совету отца Казимира, короля польского, великого князя литовского, и при его средствах войска 12тысяч с хоругвями собрал и вытянулся из Кракова в месяце июне в Венгрию. Когда притягивался в Пешт, то нашел город, а также берега дунайские укрепленным стволами. Затем, по совету своих оттянувшись от Пешта, осадил города Кошице, Шарыч, Опериас и Сыбинов. Кошице стволами и штурмами в течение всей осени до половины зимы добывал. Кошичане, когда осада надоела, послали к королю Владиславу, о спасении прося. Двинулся тогда в Кошице король Владислав с войском против брата. Но венгры, видя Альбрихта с поляками мощно стоящего, при переговорах такую вещь привели, что король чешский Владислав должен был быть королем всевенгерским, как законно избранный и коронованный. А Альбрихту уступил Шленск, княжество глоговское, кожуховское, владиславское, и иные державы, которые держал до этого князь жеганский, и сразу же ему в эти государствах
А когда трубы с обеих сторон знак битвы дали, то сцепились оба войска в рукопашную; мужественно себе начинали солдаты Альбрихта и первый отряд неприятельский назад выперли, но из-за превосходства побеждающего, который много мужей благородных вырезал, отступили. Затем сам Альбрихт, королевич, когда долгая минута была, напрасно усиливался битву исправить, и своих к делу привести Когда два коня по азартности битвы под ним были убиты, и третьему, на которого пересел, брюхо проткнули, едва на Апериас уехал. Там два чеха, что было за ним поехали, когда солнце уже заходило, едва его не взяли в плен, ибо от своих в темной ночи он отбился. Когда он оборонялся, меч ему на двое [357v] распался, так что уже не имел чем защищаться, пока ему Крупский меч не дал, которым он сразу же обеих неприятелей чехов попробивал. Польских солдат и литовских ночь спасала, так что их много убежало. Попал потом Альбрихт на других гусаров венгерских. Когда они его обскакали, начал с ними переговаривать. Его солдаты, которые также разными способами удирали, узнав его по речи, бежали один за другим между венграми крича: «Бей, убей, бей, убей!». Потому гусары, думая, что наших было более, ночью обманутыми удрали, оставив королевича Альбрихта. Так что, будучи освобожденным из этих двух топей своими, которых было при нем немного, убежал на Апериас.
Владислав, король венгерский и чешский, услышав об этом, не победе, но доброму здоровью брата своего радовался. Послал к нему, и заключили соглашение так, что Ян Альбрихт взял Большой Глогов в Шленске, Кожухов, Шпротаву, Зеленую Гуру, Свебодз, откуда сукна свебодзинские, Гюру, Кросно, Щенаву, Опаву, Карнов, Тошко, Бытум, Свехленице, и Козле с городами, с замками, со всеми волостями, которых должен был так долго с детьми своими использовать, пока королем не стал бы. Это между собой укрепив и печатями с собой с обеих сторон заверив, Ян Альбрихт в Краков приехал, из которого не выезжал вплоть до смерти отцовской, ибо король Казимир в Литве в то время жил, говоря с господами литовскими, как бы по-военному от Mосковского свои государства отобрать, которые тот от Литвы оторвал. Ибо как только Новгородом Великим овладел, князья северские, от великих князей литовских, от [358] Ольгерда род ведущие, к московскому великому князю Ивану Васильевичу пристали. Они не очень большим делом были обижены, и это потому, что когда в Вильно к королю Казимиру приехали, то некоторое время не хотели их к нему на мир впустить. Когда один из них упорно домогался войти, то слуга дверной ему палец у ноги дверьми прижали поломал. Хоть за это слуга дверной был казнен, но этот гнев тех князей не мог быть усмирен, ибо, прямо к Московскому из Вильна отъехав, сами и с княжествами своими ему подались. И причина их перехода была этой, либо скорее той, что увидели себя презренными господами литовскими. К тому же и в вероисповедании, и в обрядах церковных от них отличались, и с Москвой все согласно было. И такой случай и такие причины имея, то, о чем давно и думали, в это время и сделали. Это тогда стало причиной войны для Казимира против Mосковского. Но будучи более зажженным охотой возвышения сына Альбрихта на королевство венгерское, как только услышал, что его второй сын Владислав, на которого за неблагодарность добродеяний своих гневался, победил, и, соглашения этого не любя, взял перемирие с московским, то сам войну венгерскую хотел с сыном возобновить, и за оскорбления Альбрихту отомстить. Двинулся из Вильна, желая сразу же Анне [257] , дочери, обещанной князю Богуславу щецинскому [258] , свадьбу сделать. Руси подгорской и подольской спасение дали, ибо в то время Муха [259] некий, холопского рода, собрав Волохов и Руси Покутской десять тысяч, Русь и Подолье унижал, которого по ласке Божьей Николай Ходецкий [260] , Земелкой названный [358v], муж деятельный, в рыцарских делах опытный, со служебным людом польским победил, и это холопство разгромил. Сам потом Муха русской шляхтой, у одной руски, которую любил, взят был в плен и в Краков приведен был и в тюрьме жизнь завершил.
257
Анне, дочери – Анна, дочь Казимира Ягеллона (1476–1503).
Вступила в брак с Богуславом щецинским в 1491.
258
Богуславу щецинскому – Богуслав X (ок.1407–1446), князь поморский на Старгарде.
259
Муха – холоп Муха, по подстрекательству воеводы Стефаны вышел из Молдавии во главе девятиста русских крестьян. Осадил Снятын и много городков вплоть до Галича.
260
Николай Ходецкий – каштелян Львовский, дворянин (придворный) Яна Ольбрахта. Подавил взбунтовавшихся крестьян в 1480. В 1491командовал русским ополчением, занимал пост гетмана земель русских. Прозвище Земелка от русского слова «Земля».
А король Казимир, вскоре после пасхи, в этом же году 1492, из Вильна в Троки, как Кромер пишет, через один день после приезда, заболел. Из Трок в Гродно привезен был, там он заболел немощью червоной, с которой чем дальше тем более слабел. Когда доктора вылечить его не могли, то бернардинцы его лечили грубым хлебом и печеными грушками. После этого начал пухнуть, и спрашивал доктора своего Якуба Залеского, есть ли еще какая надежда здоровья. А когда ему ответил, что не может быть жив, то сразу же как неустрашимый боец сказал: «Тогда умереть». Так, приняв с поклонением таинство Господнее, завещание написал, и в особенном тайном месте сто тысяч злотых червоных указал, которые между сыновьями разделил. Господ литовских с плачем просил, дабы на Великое княжество Литовское взяли себе сына его Александра. Это было позволено, видя и помня его порядочные дела. Еще просил господ коронных, дабы Яна Альбрихта, другого сына его, на королевство польское короновали. Владислава же, венгерского и чешского короля, а также Яна Альбрихта, будущего польского короля, сыновей, обязал, дабы брата своего младшего Зыгмунта не оставляли, и дали ему какой удел между государствами своими. Умер четверг на замке гродненском, седьмого дня месяца июня, за неделю перед Святками, как Меховский пишет, илетописец неделю перед Божьим вступлением [261] [359] кладет. Отвезен с почестями в Краков господами литовскими и коронными, и там одиннадцатого дня июля в гробе мраморном, который сам построил на замке св. Станислава, погребен был, с большой помпой обыкновенных церемоний, которые королева Елизавета с сыновьями, с епископами и с господами коронными и литовскими провела. Был роста высокого, стреловидного, долгого и сухого лица, лысый на голове, речи шепотной, обычаев простых. Охотой на зверя и птицу более всего забавлялся, потому в Литве более жил. Так что когда большие подарки из Литвы послал сыну Владиславу, королю чешскому, а рыбницкий князь их у послов отнял, то потом, видя плохой поступок, ласки и отпущения у Казимира просил. А он лишь это сказал: «Пусть только псов вернет, и другие подарки пусть себе держит». Невысокомерный, трезвый, ибо вина, пива и меду не пил, растратный, не любящий строительства, в бане с веником любящий [мыться], труда, холода, ветра, дыма, зноя солнечного терпеливый, и во всем отцу Ягеллу подобный. Жену свою Елизавету необычайно любил, она его тоже. Потомков тринадцать всех оставил, шесть сыновей и семь дочек, которых рождения и браки видишь. [359v]
261
Божьим вступлением – по православной традиции, вознесением. «Ascentio Domini» приходилось на 31мая.