О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2
Шрифт:
А король Альбрихт, приехав в Краков из Волохии после этого поражения срамного, словно как бы что доброе сделал, ужины, беседы, танцы устаивая, был весел. Говорят, что раз в ночь только втроем по городу шастал, и когда пьяный на пьяниц попадал, подрался с ними, там же он был ранен. Из-за этой раны долго болел, почти его Бог этой болезнью срамной покарал, когда звания и должности свои забросил. Ничего полезного не решил и ни о чем не думал, об оскорблении, полученном в Волохии, не помнил. Очень сурового и смелого неприятеля Стефана нам пробудил, из– за чего потом великий ущерб и тяжкие грусти полякам и русакам выросли. Это поражение поляков на Буковине Меховский, lib. 4, fоl. 352, саp. 75 и Бельский, также Ваповский предательству Стефанову приписывают, но Кромер, lib. 30, fоl. 649, во второй версии первого издавния, fоl. 434, Гербортус, lib. 18. fоl. 341, а также летописцы более неисправностям нашим приписывают, что хотел выгнать Стефана король Альбрихт согласно тайному упомянутому с братьями соглашению. Много грусти и скорби для народа всего в Польше этот поход непорядочный и неумелый в то время принес. Слыша о знатных и благородных девушках, а также рыцарях [370v], одни были в Турции, другие в Татарии, в Азии, в Каппадокии за морем, которые своей кровью королевское здоровье окупили. Много было тех, что этот упадок клали на Филиппа Каллимаха, чьего совета король Альбрихт более искал, чем советов своих граждан. А обычно так и бывает с такими, которые иностранцам более верят и на них перекладывают дела всяческие, чем своим, которые всегда и лучший опыт имеет, и такие дела и обычаи своего неприятеля лучше знают, чем чужеземец. Был этот Каллимах родом из Италии, из города Флоренции, человек ученый, магистр короля Альбрихта, в вере невнимательный, совета плохого. Поэтому удрал в Польшу из Италии за некий проступок, и из Польши удрал после этого случая за море, однако из-за письма короля Ольбрахта вновь приглашен в Польшу был и тут умер. В Святой Троице (костеле
В этом жегоду 1498 после поражения поляков на Буковине, был голод великий в Литве, и началась множиться в людях болезнь великая и неслыханная, франца, в Польшу из Рима, и из Польши в Литву принесенная.
Об избрании на гетманство литовское князя Константина Острожского из князей Друцких, о суровом разорении Подолья и Руси волохами, турками и татарами и о смерти сорока тысяч турок от холода
Александр, великий князь литовский, вернувшись из Брацлава Волынского в Литву, приехал в Троки, как летописец свидетельствует, навещая больного воеводу троцкого Петра Ивановича [371] Белого, дом славный жмудский Белевичей, ибо был в то время воеводой троцким и гетманом наивысшим литовским. Там Александр, видя, что уже Петр Белый от этой болезни вылечиться не мог, советовался у него, кому бы гетманство после его смерти дать мог. Он сказал, что есть здесь князь один, который произошел от князей Друцких, и живет на Волыни, по имени Константин Иванович, тому гетманство поручи, и помоги его имени, ибо есть достойный человек. Александр так и поступил и был из него гетман достойный, который потом звался Константин Острожский [282] , князь из Острога.
282
Константин Острожский – Константин Острожский (ок.1460–1530), гетман литовский (1497–1500, 1501–1530), маршалл земли волынской 1507, каштелян виленский 1511, воевода троцкий 1522. В 1500попал в неволю московскую, вернулся из нее в 1507.
А Стефан, воевода волошский, желая отомстить за обиду и незаконность развязывания войны против себя Яном Альбрихтом, собрал войско немалое из Волохии своей, из Турции и Татарии, с которыми в году 1498 в Подолье и Русь вторгся, и, оставив в стороне Львов, в Каньчугу, городок, и до реки Вислока все волости, веси и городки вширь и вдоль без отпора унижал. Пшемысль, Радзымин, Пшеворск, Ланьцут города сожгли, где большое число людей обоего пола в нищую неволю турки, татары, и волоши вывели, так что Тракия, Македония, татарские орды, Азия и Греция, пленниками русскими и польскими были наполнены, ибо сто тысяч людей, как говорят, в эти времена взяли, несметное количество скота и добычи всей большое число. Татары потом, сложив добычу в перекопской орде, месяца [371v] июля в этом году страну очень жестоким наездом разорили. Король Альбрихт взволнован был тогда таким столь большим ущербом и нареканием человеческим (ибо уже и из Польши хотели удирать, как Кромер пишет) и шляхте всей приказал на войну двинуться, и в Сандомире без промедления с оружием встать. Вот почему, когда наши лениво собирались, то неприятель, скованный добычей, в орды в целости вернулся. Услышав это, наши по домам тоже вернулись, и, не меньше, чем татары, сендомирские страны ущербом помучили, только что всегда людей в неволю не брали. В этом же году после татар, на исходе месяца ноября, турков, как Кромер пишет, семь десятков тысяч через Волохию в Подолье вторглись и все волости около Днестра, Галича, Жидачева, Дрогобыча и Самбора огнем и железом воевали. И не прекратили бы разорять, если бы их Господь Бог сам был не покарал, ибо пришли на них столь большие холода и снега, и, отовсюду сугробами окруженными будучи, ни далее тянуться, ни вернуться не могли, где, кроме коней их и скота, иных более чем сорока тысяч язычников от холода сдохло, и много их потом находили, которые били коней, и в брюхи их распоротые влазили, греясь их теплой кровью, но напрасно. Другие же, которые в Волохию удрали со Стефаном, воеводой волошским, который войско свое по-польски одел (как бы их словнополяки гнали и они спали), побиты были в году 1499.
В этом же году родился между жидами в Казимире у Кракова теленок с двумя головами, одна была на хвосте, и другая впереди, а хвост в середине хребта [372] был, ног имел семь на правом боку а на левым никаких, и был как близнецы раздвоен.
О соглашении братьев королей:
Владислава венгерского с Альбрихтом польским и Александром, великим князем литовским, и об участии Зыгмунта в Шленске и примирении с монархами Стефаном, волошским, Иваном, московским, и Баязетом, турецким
В году 1499 приехали во второй раз послы от короля чешского и венгерского Владислава к королю Альбрихту, в Кракове пребывающему, которые составляли оборону против турок и татар и каждого неприятеля Короны Польской, Чешской, Венгерской и Великого княжества Литовского. Но из-за невозможности мира с этим государством из-за недружбы Стефана, воеводы волошского, который всех неприятелей, особенно турок и татар, на Польшу и Литву подстрекал, просил за ним через послов король Владислав брата Альбрихта, дабы с ним ласково вел себя, ибо сам Стефан этого хотел. Там же состоялось возобновление и подтверждение договора короля Владислава с королем Альбрихтом, а также подтверждение соединения венгерского чешского королевств с польским. Также была утверждена оборона совместная против турок. К этому договору братьев королей и Александр, великий князь литовский, с русскими, литовскими и волынскими князьями и с господами советными и со всем рыцарством литовским присоединился, [372v], к братьям королям с королевствами их присоединился и присягнул. Там же состоялось возобновление соглашения и союза Великого княжества Литовского с Короной польской. Это соглашение, которое еще при Ягелле заключено и при Витолте подтверждено было, заново подтвердили сами братья, король Ян Альбрихт, и Александр, великий князь. Это все тогда как коронные, так и литовские господа при монархах своих решили постоянно придерживаться. Помимо этого еще прибавлена была декларация об избрании короля и великого князя литовского, то есть, дабы оба эти народа один без другого господина себе ни выбирали, ни возводили, откуда известно, что было нарушено соглашение между Альбрихтом и поляками. А Литва в то время, на что было похоже, вспоминалось, что Альбрихту на помощь Александр с литовскими войсками (пришел бы), в Волохию согласно заговору. Об этом Меховиус, Ваповский и Кромер lib. 30, fоl. 653, Prima Editiо, SE fоl. 436, и Бельский, fоl. 284. в хронике всего мира пишут и письма в сокровищнице коронной на замке краковском под печатями господ литовских это же свидетельствуют.
Еще со Стефаном, воеводой волошским, и с сыном его Богданом мир и примирение король Альбрихт заключил со стороны коронной, а также Александр со стороны Великого княжества Литовского. В это же время послы московские от великого князя Ивана Васильевича как Кромер и Ваповский пишут, о перемирии [373] и дружбе, в Краков к королю Альбрихту (приехали), которые свое и получили. А потому к этому перемирию московский князь стремился, так как Москва от Польши так большим расположением земель других есть далеко разлучена, то Кромер пишет, что не понимает, только похоже о том соображал, что если бы на Великое княжество Литовское войну начать, то согласно перемирию понимал, что о помощи от поляков Литве как об обязательной говорит (как Ваповский свидетельствует, и Кромер догадывается) и поляки должны были ее дать.
В этом же году Владислав, король венгерский и чешский, а также Альбрихт, польский, третьему своему брату Зыгмунту глоговское и опавское княжества в Шленске уступили и над Верхним Шленском старостой его поставили. Будучи на этом государстве, к подданным и пограничным людям с большой славой достаточно дельно себя вел и грабежи, а также разбои утихомирил. Вскоре после этого брат его Владислав, король венгерский и чешский, прибавил лужицкое марграфство к Шленску. Вскоре после этого турецкий император Баязет, услышав об этом столь многих монархов и князей мире и союзе, благородных послов к Яну Альбрихту, королю польскому, прислал, мира либо перемирия на время предприятия прося. В этом мудро поступал умный и осторожный военачальник, дабы в одновременно столь многими войнами не быть занятым, ибо в то время с венецианскими государствами морем и землей воевали и Метону, от которой епископами виленские суфраганами пишутся, также Верону и Юноам, город благородный портовый над морем, отобрал [373v] у них, а еще Ионийского и Пелепонтского моря острова, которые были в державе венецианской, воевал, так что мир с турками те откупить должны были.
В это же время и вго ду 1500 великие войны в Италии были, когда испанцы с французами за королевство неаполитанское, Максимилиан [283] же со швейцарами, а еще папа с флорентинцами, венеты с генуэзцами, медиоланцы с господином своим Людовиком Сфорция [284] , дедом Боны, королевы польской, разнообразные войны вели.
О войне Mосковского против зятя Александра, великого князя литовского
283
Максимилиан – МаксимилианI Габсбург (1459 –1519), император.
284
Людовик Сфорция – Сфорца Людовико иль Моро (1452– 1508), князь Медиолана (Милана),
В году того же 1499 Иван Васильевич Великий князь московский, более расширения государства желающий чем примирения придерживающийся, на[z]йдя причину очень малую, на Литву, а именно, за то, что Александр, великий князь литовский, дочери его Елене, которая была за ним (замужем) […], не построил церкви русской на виленском замке, задавая ему впридачу, что Литва его условия перемирия отступила, [пошел]. Более того, законом, не знаю каким, древних предков своих упоминал русские страны все от Литвы, аж по Березину реку. Сговорился с Медликереем [285] , царем перекопским, и мужем сестры своей воеводой волошским Стефаном Богданом [286] и начал войну против литовских государств. Послал тоже к князю Семену Ивановичу можайскому [287] и [374] к князю Василию Ивановича Осемнятичу [288] , наговаривая их просьбой, дабы со всеми замками своими северскими от зятя его, князя великого литовского, отступили и ему служили, которые сразу же решение и заговор с московским сотворили, дабы с Великим княжеством Литовским с его помощью воевать без перерыва, и все замки литовские, которые бы взяли, им князь московский обещал самим дать. А когда им это присягнул исполнить, князь великий московский послал сразу же воеводу своего, Якова Закарнича [289] с многими людьми своими на помощь им, с которыми пошли в Брянск к северской земле. Когда притянулись под Брянск, то воевода брянский Станислав Бартошович в то время из Брянска уехал на двор Александра, великого князя литовского, на Усчише пребывающего. Сразу же некие брянчане, зная о московитах, умышленно на Одраде замок сожгли. Московиты, видя, что замок сгорел, поспешили к замку и там же в одной деревне господина Станислава Бартошевича и при нем много шляхты брянской взяли в плен, и некоторые брянские те присягу дали служить князю московскому. Там же князь Семен Иванович Можайский и князь Василий Иванович Осемятич перед воеводой московским Яковом Захарничим на реке Конт присягнули служить великому князю московскому со всеми замками своими, это есть с Черниговом, со Стародубом [374v], с Новым Городком, с Северском, с Рыльском и со всеми волостями, всеми, что имели под государством Великого княжества Литовского. А князь Семен Иванович Бельский до того еще прежде чем был Брянск взят, сдался московскому со всей отчизной своей. Так летописец литовский свидетельствует, и Зыгмунт Герберштейн, похоже, на основании московской повести описал, когда там был послом, так речь ведет.
285
Сговорился с Медикереем – ИванIII, великий князь московский, заключил перемирие с Менгли-Гиреем в 1499.
286
Богданом – Богдан III Слепой (Однобокий), господарь Молдавии 1504–1517.
287
Семена Ивановича Можайского – упоминаем он в годах 1483–1492. Умер в1505. Брал участие в походе волошском. В 1500 отошел к Москве вместе с городами Чернигов, Гомель и др. С тех пор назывался князем стародубским.
288
Василя Ивановича… – Василий Шемятич, брал участие в 1496 в походе на Волохию. В 1500перешел в Московию. В 1529 умер в тюрьме московской.
289
Якова Закарнича – Якуб Закарнич, командир войск московских. В 1500 вышел из Москвы с целью занятия Заднепровья (Левобережной Украины). Овладел тогда же литовским Путивлем.
О поражении господ литовских и взятии в плен их на реке Ведроше реке согласно летописцам и занятии замков литовских московским
Александр, будучи столь великой грустью угнетаем из-за незаконной войны отца жены своей, князя московского, и из-за предательства тех вышеупомянутых князей, которые, из князей литовских идя, от него в Москву проникли, собрав войска литовские, послал с ними гетмана своего, князя Константина Ивановича Острожского, маршала своего дворного, наместника маженцкого и оныкченского [290] , господина Григория Станиславовича Остыка [291] , подчашего Великого княжества Литовского, наместника бельского господина Николая Николаевича Радзивила [292] и маршалла своего, господина Литовора Хрептовича, наместника новгородского и слонимского. Еще господина Ивана [375] Тальвоши Вилькомирского, господина Станислава Се– мета ковенского, господина Ежи Паца [293] новогродского и слонимского, а также господина Яна Кишку, Ивашка Печковича и других много князей, господ бояр и дворян своих, и сам за ними потянулся к Минску, и из Менска к Борисову и там же немалое время стоял, и гетман его князь Константин Иванович Острожский со всеми господами вышеупомянутыми притянулся к Смоленску. А на Смоленске в то время от князя великого литовского воевода был господин Станислав Петрович, названный Кишка. И пришла новость к Смоленску, что воевода князя великого московского Якоб Захаринич стоит с людьми на Ведроши. Услышав это, князь Константин Остроский взял с собой воеводу смоленского, господина Станислава Петровича Кишку, и всех смолян, и так прямо двигался к Дорогобужу и сперва пришел к Ельне. Там взяли в плен одного из войска московского, по имени Герман, который был дьяком у Богдана Сапеги до того, как удрал в Москву. Он же сказал, что воевода московский Яков Закарнич с малым людом под Дорогобужем лежал, прежде чем как на третий день пришли к нему другие крупные воеводы, то есть князь Данило Васильевич Щеня и князь Иван Mихайлович пшемысльский и с другими много воевод и людей, и уже все на одном месте собрались [375v] и потому не спешил [гетман литовский] битву с Москвой свести, так как наших было мало. Наши, не веря ему в этом, приказали его повесить и сами вперед потянулись и перейдя весь Лопатин, и не дошли до реки и села Ведроши, и в двух милях от войска московского встали, где узнали наверняка, сколь Москвы много, и что уже ждут наших, для битвы одевшись и построившись, на Ведроше. А Константин, учинив тогда с господами и с рыцарством литовским, вперед пошел желая свести битву с Москвой. Так тянулись две мили тесным лесом и болотной дорогой, и, как только вышли на поле, встретились с Москвой и много людей с обеих сторон пало. А Москва, отступив назад и переправившись через реку Ведрошу к своим большим отрядам, едва сразу же назад не подалась, ибо надеялись, что поболе людей литовских из леса прибыло. А когда Литва к реке Ведроше прибыла, то Москва посмотрела, что литовское войско очень мало, и подкрепления никакого из леса к ним не видели, так как было Литвы только полчетверти тысячи, и Москвы было сорок тысяч конных, не говоря о пеших. Удивлялась Москва столь великому мужеству литовскому. И потом, видя их малость большую, вскочили к Литве, и там их победили на голову, взяли в плен помимо прочих еще гетмана самого, князя Константина и господина Грегора Станиславовича Остыка, и господина Литовара Хрептовича, маршалла, господина Николая Юрьевича Глебовича, господина Николая Зеновича и [376] много других господ, которые были побиты, взяты в плен и отосланы в Москву. А как другойлетописец свидетельствует, Яцынич Иван, Юрий Волович, Федора Немира, Богдан Мацкевич [294] , сотники, мужественно оборонялись, раненными будучи, но с честью убежали в леса. А князь Гедроцкий [295] , Вагайловичей, Малусовичей предок со всем рыцарством и князьями другими дрогицким согласно обычаю древних предков князей удельных звание, тянулся в отдельном войске, особенно хоругвью своей под гербом и знаком Китауруса, каклетописец Дметриуш, монах смоленский, Ваповский, а также московские хроники свидетельствуют. Тогда Вагайлович, князь Гелдроцкий, после этого поражения, и взятия в плен литовских господ, все же придя, московские отряды литовского государства после этой победы, унижая, мучал и Дорогобуж, замок литовский 18миль за Смоленском лежащий, в то время прибытием своим защитил.
290
1 Маженцкого и онукченского – мерецкого и оникштенского, титул этот имел при Александре, короле польском, Григорий Остыкович.
291
Григория Станиславовича Остыка – известны: Григорий Остик (Остык) воевода новогродский и Станислав Григорьевич Остык, воевода троцкий и полоцкий. Первый умер в 1541, второй после 1519.
292
Николая Николаевича Радзивилла – Николай Радзивилл, кравчий литовский 1487, наместник бельский 1491–1503, воевода троцкий и маршалл земский 1505, князь в Гонендзе и Меделях, умер в 1522.
293
Ежи Пац – Ежи (в тексте оригинала Ижи) Пац, умер в 1505, наместник ковенский ок. 1480, воевода киевский ок. 1486, наместник полоцкий 1496–1501.
294
Богдана Мацкевича – Мацкевичей, предков князей гедроцких.
295
Князь Гедроцкий – княжеский род Гедройцев делился на несколько ветвей, так: Бортковичи, Мацковичи, Здановичи и др.