О себе
Шрифт:
Я вижу, вы упорно хотите писать биографию – действительно ли это так важно и нужно? Ваша попытка обречена на неудачу, так как вы, как и все, ничего не знаете о моей жизни; она шла не на поверхности, не на глазах.
Вы даете некий отчет о моей политической деятельности, но у меня по нему сложилось обо мне такое впечатление – и, думаю, сложится у ваших читателей, – будто бы я был этаким пламенным идеалистом, который неистово рвался к недостижимой цели (и при этом бился головой о каменную стену, что не слишком разумно), был абсолютно оторван от реальности и не ведал ни разумных методов политической борьбы, ни плана действий. На практичных людей
Люди не понимают, о чем я пишу, потому что одним умом не понять вещи, лежащие за рамками ума. Ум конструирует свою идею на основании того, что сумел ухватить, и считает, что его идея тождественна идее написанного. Каждый ум замещает Истину собственными идеями.
Ничего не имею против, если в моих утверждениях вы заметите непоследовательность. Так называемая последовательность обычно всего лишь неумение видеть более чем одну грань истины или нежелание, по причине отсутствия гибкости или же узколобости, заглянуть за рамки личного узкого кругозора или опыта. Истина многогранна, и если не посмотреть на все ее аспекты спокойно и непредвзято, вы никогда не обретете реального или интегрального знания.
Я не верю людским суждениям, потому что людям свойственно ошибаться – кроме того, вероятно, и потому, что меня людские суждения чернили достаточно, чтобы я не захотел руководствоваться ими в отношении других. Однако я пишу об этом лишь для того, чтобы пояснить свою точку зрения; я не хочу ее представить как общий закон. Никогда не имел привычки утверждать, что все должны думать как я – так же, как никогда не настаивал, чтобы все следовали мне и моей йоге.
Если я начну писать об этих вещах с позиций йоги, пусть даже на логической основе, тут неизбежно возникнет конфликт с бытующими представлениями об этом, т. е. о чудесах, об ограниченности суждений, основанных на данных чувств и т. д. Насколько возможно, я старался избегать писать на эти темы, так как в противном случае мне пришлось бы заниматься обсуждением вещей, которые нельзя понять, не обращаясь к иным данным, отличным от тех, что получены на основании восприятия физических органов чувств или которые являются результатом деятельности рассудка, опирающегося только на эти данные [органов чувств]. Мне пришлось бы говорить о законах и силах, не признанных логически мыслящим разумом или физической наукой. Я не затрагиваю этих тем ни в своих публичных работах, ни в письмах к садхакам, поскольку они выходят за пределы обычного знания и основанных на нем понятий. Эти вещи известны только немногим, но эти люди обычно о них не говорят, тогда как публично их обсуждают как благожелательно, так и со скепсисом те, которые не имеют ни опыта, ни знаний.
Вопрос: Разве иногда не бывает опасно говорить правду, например, когда речь идет о политике, войне, революции? Честный моралист, который требует всегда говорить только правду, способен навлечь беду, раскрыв противнику факты или планы.
Ответ: Политика, война, революция – это всё вопросы стратегии и тактики, где нет места для правды или неправды. Насколько я знаю, Х. там лгал и изворачивался. Y. рассказывал, как для того, чтобы достичь своих целей в политике, приходилось лгать столько, что он не раз испытывал отвращение к себе и своей работе, но считал, что должен пройти через это до конца.
Нет никакой необходимости раскрывать факты или планы тем, кому не положено о них знать, кто не в состоянии понять, кто станет действовать как враг и всё погубит.
Не очень рекомендуется обсуждать меня, или ашрам, или духовные темы с людьми, настроенными враждебно или же крайне недоверчиво. Такие дискуссии обычно становятся для садхака причиной стресса, так как он сталкивается там с атмосферой враждебности, и не могут быть полезны для его продвижения вперед. Сдержанность – лучшее поведение; нет никакой необходимости пытаться сломить чью-то злую волю или рассеять невежество.
У всех вас, похоже, сложилось странное представление о «престиже ашрама». Престиж места, претендующего быть центром духовности, заключается в его духовности, а не в газетных колонках или в знаменитостях.
Вопрос: Некто Х. написал книгу, в которой говорит, что в путанице и пр. повинен ваш «язык». По-видимому, Y. ему написал по этому поводу и получил ответ, где Х. говорит, что ему не нравятся ни ваша философия, ни ваши ученики, которых он видел, но что, возможно, поговорив с вами четверть часа, он изменил бы мнение. Он несколько лет назад прочел «Арью» и, когда я его спросил, что такое Сверхразум, ответил, что, насколько он понял, это нечто вроде дара ясновидения! Я тогда еще про себя посмеялся над тем, что его считают хорошим мыслителем.
Ответ: Да, в его понимании моей философии путаница безусловно есть, хотя повинны в ней… Да, по-видимому, в ней повинна его привычка хорошо всё продумывать! Боюсь, я и мечтать не смею иметь честь и удовольствие найти четверть часа на беседу. Мне сначала нужно достичь пуньи и заслужить это в следующем рождении.
Вопрос: Я думаю написать книгу о вашем учении в манере западной систематизации из трех основных разделов: 1) Метафизика 2) Психология 3) Этика. Но чтобы придать ей академичность, пришлось бы прочесть массу работ западных философов и психологов прошлого и настоящего. А где же взять на это время?
Ответ: Боюсь, это слишком неподъемная задача. Но почему этика? Не думаю, что здесь есть какая-то этика, потому что этика строится на своде установленных правил и принципов поведения, тогда как тут всё, что ни делается, делается ради задач садханы как условие обретения духовного или высшего сознания, а потом всё определяется этим сознанием, его движением и предписаниями.
Вопрос: В своей лекции, напечатанной в «Хинду», Х. не только украл многие ваши идеи, но и буквально заимствовал некоторые предложения. Кажется, он хорошо известен в своей области. Но меня удивляет, как подобное пиратство в философской литературе проходит безнаказанно. Я думаю или написать ему, разоблачив плагиат, или информировать «Хинду».