О секретаре и его начальнике
Шрифт:
Поэтому Максима Дмитриевича в приемной он встретил злобным взглядом и гробовым молчанием в ответ на радостное приветствие. Максим, надо отдать ему должное, сразу просек, что что-то не так, и прошмыгнул к себе в кабинет.
Пробыл в кабинете он недолго – ровно столько, сколько было нужно, чтобы снять с себя верхнюю одежду и оставить сумку. Затем отбыл на свой ежедневный обход территории.
Толик уже через полчаса слышал шумные поздравления, песни и пляски, шутки и прибаутки. Мда. Кому-то весело.
Его же съедала тоска. Толик, конечно, не думал, что все будут
С одной стороны, он, вроде как, гей (снова поморщился). Или не гей? Ему же нравится всего один мужчина в этом смысле (да-да, только один, он ведь пытался представить себя с кем-то еще и не смог – было дело). А так ему всегда девушки нравились (только сейчас с этим напряженка, да). И что его пугало больше всего в том, что он гей? Что другие узнают и не одобрят? Забьют насмерть?
Так вот, пожалуйста, другие знают и одобряют. И не то что бить не думают, думают забросать валентинками в честь этого. И что ему не нравится?
Пожалуй, не нравится ему то, что все лезут в его жизнь. Все, кому не лень (а не лень, как оказалось, всем). А он просто не такой человек, который привык быть на виду. Вот ему и плохо теперь.
Вторая половина дня прошла более спокойно. Толик привел мысли в относительный порядок и ждал, когда же закончится этот трудный день. В половине шестого едва уловимой тенью Максим Дмитриевич проскользнул в свой кабинет и там затаился.
Без четверти шесть в приемную осторожно вошел Иван, огляделся по сторонам и тихо спросил:
– Можно?
Толик кивнул, чтобы не сказать очередную грубость.
– Это тебе, - Иван подбежал к столу, сгрузил кучу валентинок перед охреневшим Толиком и унесся обратно, спасая свою жизнь.
Толик посидел в ступоре с минуту. Потом стал разгребать цветные бумажные сердечки. Одна из них была от Антонины с пафосной надписью: «Любовь – величайшая тайна в жизни. Желаю разгадать эту тайну». Иван тоже прислал. Несколько валентинок от девчонок из бухгалтерии, отдела дизайна, парочка от менеджеров по работе с клиентами. Один анонимный доброжелатель отправил ему черную валентинку с черепом и надписью: «Любовь зла, полюбишь и мужика».
Остальные… раз, два… девяносто три штуки тоже были анонимные (типа), все подписанные одной рукой с разными пожеланиями вроде: «Любви», «Счастья», «Здоровья» и проч. Каждая из них содержала в себе такое простое, односложное пожелание, и каждая была подписана «М.»
Толик, считавший себя настоящим мужиком, не способным на сантименты, вдруг умилился. Ведь это же Максим. Его Максим.
– Поедем домой? – Максим, оказывается, стоял рядом уже какое-то время и робко смотрел на него.
Толик кивнул, под пристальным взглядом собрал все девяносто три валентинки и сложил в свою сумку. Не надо, чтобы кто-то их видел. И не потому что стыдно, когда о тебе все знают… а потому что личное. Только их с Максимом дело.
***
Несмотря на все сопротивление Толика, вечер вышел романтичным. Они расположились
– Сегодня особенный день, - сказал Максим, когда пошли титры.
Толик умиротворенно кивнул. Несмотря на все закидоны любовника, находиться с ним рядом было… хорошо. Уютно. Приятно. Желанно.
– Сегодня ровно четыре года моему холдингу.
Толик вскинулся.
– Что? Серьезно?
– Да, - Максим улыбнулся. – Поэтому и название такое – «Валентин».
– Ого… это… я не знал.
– Теперь знаешь. И еще… - Максим замялся на мгновение. – Знаю, ты не хотел… но я все равно приготовил тебе подарок.
Максим нерешительно вынул из-под дивана подарочный пакетик. Подержал его в руках и густо покраснел.
Толик спохватился, не обращая внимания на оробевшего Максима.
– Я тоже тебе приготовил!
Он сбегал в прихожую, где из сумки достал свой подарок, и торжественно вручил его Максиму.
– Держи! От всей души!
Максим на время забыл обо всем и стал его разворачивать. Маленькая яркая коробочка открылась, и глаза его заблестели.
– Это… это… Тоооль!
– Да, - усмехнулся Толик. – Это называется «факсимиле». Теперь ты можешь на меня молиться.
Тут Максим не удержался, полез целоваться, и на время они забыли обо всем, предавшись разврату прямо на полу гостиной.
Что касается подарка для Толика… Толик в жизни не наденет эти красные стринги, он так и сказал Максиму. И пригрозил, что наденет их ему на голову, если тот будет настаивать.
История одиннадцатая. Муж в командировке
У Максима такая нежная, бархатная кожа… так приятно ее ласкать, целовать и вылизывать… он гладко выбрит везде, как девочка.
– Ах…
И стоны издает такие же нежные, тонкие, тихие. Толик накрывает приоткрытый рот своими губами, награждая владельца всей этой с ума сводящей шелковой кожи влажным, распутным поцелуем. Язык надо засунуть глубоко в рот, чтобы он начал задыхаться, чтобы чувствовал его… припечатать бедрами ерзающее под ним тело…
– Ещеоооо!
Да, сейчас будет еще. Максим в постели очень стеснителен, боится просить о чем-то, насколько понял Толик, он стыдится того, как ему нравится подставляться. Но это только до того момента, пока Толик не вставит ему. Потом все барьеры рушатся…
– Руслан… Ещеоооо! Руслан!
Толик рыкнул на любовника, взбешенный тем, что тот называет его чужим именем, да еще и в постели.
И от собственного рыка проснулся.
– Аааах! Руслан! Ещеоооо…
Из квартиры сверху доносились весьма характерные звуки: кровать скрипела, девушка стонала. Толику не нужно было смотреть на время, чтобы знать: половина первого ночи. По этой парочке сверху можно было часы сверять. Каждый понедельник и четверг. Первый раунд – с половины первого ночи до без десяти час. Второй заход начинался в четверть второго.