О вере, неверии и сомнении
Шрифт:
Писатели-беллетристы. Н. В. Гоголь. В его письмах осталось очень много религиозных мыслей; у него есть объяснение Божественной Литургии. Но кто знает об этом? И говорили ли нам о том в гимназиях и семинариях?.. Увы, нет! "Ревизора" учили, как заповеди Божии; читали "Мертвые души" и мелкие рассказы его. А о письмах не слышали даже. И смысла "Ревизора" не знают доселе, хотя Н. В. Гоголь сам объяснил его: истинный ревизор — Господь.
В. А. Жуковский. От него осталось очень много рассуждений философско-религиозного характера и именно по вопросу о вере и знании. Но я уверен, что разве 1:1000 интеллигентов хоть слышал об этом! А баллады учили наизусть.
Ф. М. Дocтoевcкий. Boт о ком уж все мы знали, что это был человек не только верующий, но и православный христианин. Но даже и этот
О Толстом и Чехове я говорил выше.
Из новых писателей с уважением нужно назвать светлое имя Шмелева; лично мне известно, что он исповедовался и причащался Св. Тайн на Сергиевском подворье в Париже, в бытность мою там. И после службы я пригласил его откушать у меня чаю.
Да не будет забыто и имя С. И. Гусева. Пусть в его прошлом и темное было: он отказался от своего священства. Но вот на старости лет искренно, сознательно, а вместе с тем и просто сердечно молится Богу, прося о спасении души. Можно бы назвать и еще несколько других менее важных имен… Но не стану беспокоить их самолюбие: пусть спасаются в тишине.
Несравненно более верующих из философского круга. Можно утверждать, что тут огромное большинство их были людьми верующими. И это будет понятно дальше. А теперь лишь укажу на то, что поверхностное образование может отдалять от веры, а глубокое знание в худшем случае сделает человека "агностиком", а в лучшем — приведет к вере или уж во всяком случае не сделает человека "сознательным" атеистом. И понятно: философы знают пределы человеческого ума и бессилие его в области веры.
Из многих философов достаточно назвать имена славянофилов: Хомякова, Киреевского, Страхова, Данилевского… После — Владимира Сергеевича Соловьева, оставившего несколько томов философско-богословских сочинений и имевшего, не только в свое время, но и до наших еще дней, большое влияние и на университетскую молодежь, и вообще на интеллигентское общество… Однако и ему не под силу было остановить катившийся в пропасть нигилизма воз интеллигентской России: безбожие и материализм перешагнули и через Соловьева. Много у него неправославных мыслей, но это уж частный вопрос; а вера его — вне сомнений. И один из близких друзей его при жизни говорил мне, что, умирая, В. С. Соловьев смиренно-покаянно сказал: "тяжела работа Господня". Напугал он и своей унией с католичеством, но и тут он искал "Царства Божия", — только неверно им понимаемого.
Из других философов вспомним имена профессоров Московского университета — Лопатина, С. Н. и Е. Н. Трубецких; но в особенности стоит остановиться на живом и доселе профессоре СПб университета Н. О. Лосском. В светском университете недопустим профессор, открыто верующий в Пресвятую Троицу, — как он сам поведал об этом в одном из изданий своего капитального труда об "Интуитивизме".
Вспомним имена и наших современников философов — С. Л. Франка (б. еврея, ныне православного), Н. А. Бердяева, Вышеславцева и др.
Историки и политико-экономы. Отец Владимира Сергеевича Соловьева, Сергей Михайлович… Современник его, проф. Русской Истории Московского университета М. И. Погодин. После этого человека осталась весьма интересная книга под интригующим заглавием: "Простые речи о мудреных вещах". Собственно, более серьезная часть книги — первая, где он высказывает вдумчивые и основательные свои переживания и думы именно об отношении веры и знания.
Во второй части он собрал много фактов (недостаточно равноценных, впрочем) о явлениях из потустороннего мира. В третьей оспаривает теорию дарвинизма, тогда захватившую почти весь читающий мир.
В начале прошлого столетия всем было известно имя канцлера Сперанского, — он оставил после себя специальные богословские книги. Из нового времени с почтением нужно вспомнить имя политико-эконома Павла Ивановича Новгородцева, написавшего за границей книгу "Об общественном идеале", в коей он, между
46
Философ, писатель, публицист Леонтьев Константин Николаевич (1831–1891) подолгу жил в Оптиной, работая над своими произведениями с благословения преп. Амвросия. В конце жизни принял тайный иноческий постриг с именем Климент. — Сост.
Шире известны имя и труды другого профессора политической экономии, С. Н Булгакова. Он прошел и падение в безбожие, был марксистом, а потом воротился к вере и кончил свою жизнь в священном сане… Вся его наука не помешала ему воротиться к Православной Церкви.
Естественники. Сложилось убеждение, что ученые этого типа особенно страдают безбожием, хотя никаких специальных причин в самих науках о мире, которые вели бы непременно к атеизму, нет. И пусть даже это отчасти и верно. Но известны глубочайшие ученые — и древнего, и нового мира (и особенно среди именно этих последних), медиков, — которые были верующими. Из русских светил назову три имени. Интеллигентному миру, особенно наших предшественников — дедов, известно было имя знаменитого врача, биолога, хирурга Пирогова. Его именем до последних годов назывались медицинские общества. Но мало кому известен его дневник с глубокомысленными заметками. Там он не только свидетельствует о своей вере, но даже открывает свои собственные опыты об ощущения им явного существования бесов. Но кто об этом читал?
Еще более велико имя всемирно известного химика Менделеева. Его учение о периодической системе элементов принято всем ученым миром, как азбука. Немногим известен его интересный и поучительный труд "К познанию России" и другие. И этот гигант науки был глубоко верующим христианином. И в то же время в науке оставался реалистом. Реализм его помог ему остаться таковым же и в вере: всякий сознательный верующий — реалист, а не фантазер.
Повсюду говорили и еще будут говорить и писать о последнем великане науки И. П. Павлове, не так давно скончавшемся в России. Родился он в семье священника. Про него сложилась интересная и поучительная легенда — а легенды важнее и фактов. Ехал ли он в трамвае или шел пешком по СПб, но на пути показалась церковь. Павлов снял шапку и перекрестился. Бывший тут товарищ-рабочий, для которого все вопросы о вере "решены" были в партийной программе, снисходительно хлопает Павлова по плечу и говорит: "Эх, темнота, темнота!" Не знаю, что уж ответил сам Павлов: предание передает различно об этом. Советские писатели стараются снять вопрос о религиозности Павлова, но историческая легенда еще упорнее будет отстаивать свидетельство о вере его.
Нечего уже говорить о вере военных деятелей, из коих были люди гениальные в своей области и талантливые вообще. Русскому человеку дорого имя А. В. Суворова. Это был человек необычайной личной святости. Подвижник православия. Но почему же нам, даже в духовных школах, не раскрывали его образа с этой стороны? Писали о его шутках и даже шутовстве. Но о вере не говорили. А ведь он одно время хотел даже постричься в монашество. А какие были его приказы солдатам! Тут всегда мы слышим о Боге. Например, пред взятием Измаильской крепости он отдает приказ: "День молиться, день поститься, а на третий Измаил взять!"… И взяли… Да и как не взять, если люди молились да постились?! Геройство русского солдата от этих двух дней утроилось!