О возвращении забыть
Шрифт:
— Спасибо, Ковальский! Будь, — прервал Подпола Топорков и надел "Панораму", — пошли, бойцы.
— Слушайте своё "я", — крикнул Ковальский им вслед.
Ворота залязгали, впустили в дезкамеру людей и с шипением затворились, наглухо изолировав их от остальных членов группы.
— Кто хочет вздремнуть, разрешаю сончас! Вижу, валитесь все с ног уже! Остальным продолжать побывку, обмывку, — гаркнул Холод, осматривая товарищей беглым взглядом и остановив его на Анжеле, — и чистить крылышки тоже!
Та показала язык, скорчив подобострастную мину, и продолжила ритуал очищения.
Пыть-Ях
Ковальский устал видеть мучения радиста, подошёл, тронул за плечо:
— Перестань маяться, без толку это! Мы там, где связи со штабом вообще не может быть!
— Ну как же? У меня приказ… — опешил боец.
— Отставить приказ! Мы не в Чечне больше, а за тысячи километров от неё, и твоя рация сгодится теперь разве что для табуретки. Бросай это занятие! Я, как старший по званию и соруководитель группы в рейде, даю отбой на связь! Отдыхай, боец!
— Есть, — радист облегченно вздохнул и занялся собой и укладкой рации, хотя в его действиях чувствовалась напряженность.
Балон подкрутил тумблер катушечного магнитофона "Юпитер", нажал кнопки, бобины крутанулись, и зазвучала мелодия группы "Сябры". Родные приятные мотивы огласили лабораторию, унося людей в края ностальгии и раздумий. Боец сделал звук умеренным, дабы не оглушать отдыхающих, и продолжил осмотр лаборатории и её подсобок.
Трое спецназовцев миновали центр корпуса, держа оружие наготове, щупая дорогу прибором, куском алюминиевой трубки и бросая содержимое пакета Ковальского.
В воздухе витали напряжение, страх, ощущалась какая-то плотная аура чего-то незнакомого, чуждого. Да и сам воздух кишел радионуклидами, химическими элементами, газами и дымком.
РЗК и "Панорама" спасали лучше некуда, причём от зноя и дыма тоже. Аномалии обходили пока удачно, шуганули пару крыс. Одна, убегая, попала на ровный пятачок бетона, который оказался "зыбью". Аномалия мгновенно сработала, и серая лужица её, вмиг застыв, поглотила по челюсти крысу-мутанта величиной с кошку. Зверёк дёрнулся, хрипло завизжал и через три секунды сдох, сдавленный мегапаскалями ужасной ловушки.
Бойцы аж побелели, созерцая это, переглянулись, охнув и матюгнувшись, и стали ступать в три раза осторожнее, побрели дальше, держась ближе к несущей стене огромного помещения.
Портативный датчик аномалий попискивал, иногда дико треща, мелькая странными значками на табло. Бойцы останавливались, закидывали пространство перед собой железками, обходили, если замечали свечение, шум, вспышки. Снова шли. ПНВ сейчас не годились — мешала маска защитного костюма, поэтому покоились в рюкзаках за плечами. Светили фонарями, выбрав произвольную цель впереди — трёхтысячелитровую цистерну в куче хлама у дальнего торца корпуса. Кажется, на той стороне цеха что-то виднелось наподобие дверей. Тактические диодные фонарики своими лучами били далеко и обширно, позволяя заранее угадывать более ровный и лёгкий путь, сличая силуэты арматуры и переливы аномалий.
Так добрались до огромной бочки, заваленной боком на отвале щебёнки и обнажившей рельсовые ролики.
Осмотрели её, пошарили вокруг фонарями, Петро решил аукнуть,
Лучше бы он этого не делал!
Старая ржавая дверь на уровне третьего этажа, не имеющего ни лестницы, ни балкона, с ужасным скрежетом отворилась и…
…Из облака пыли с воем, стонами и резкими утробными рычаниями с высоты начали прыгать вниз жуткие создания. Точнее, они были похожи фигурами, старой одеждой и поведением на людей, только нереальная ловкость и облезлые старые противогазы и респираторы на уродливых головах выдавали в них полуживых, полумёртвых мутантов.
Около десятка тел спрыгнули с десятиметровой высоты на кучи строительного мусора, прежде чем граната из подствольника ГП-30 перекрыла своим взрывом этот поток.
— Мой левый фланг, Петро — центр, Орк — правый! — крикнул сквозь треск автоматов Никита, сбивая следующей очередью особо наглого и живучего гада.
— Есть.
— Понял!
Бойцы за секунду прокачали ситуацию, поделив периметр перед собой на свои сектора, и сейчас вели ожесточённый отстрел нападавших.
Снорки (а это были они!) сбились с первой атаки и пятиметровыми прыжками, рыча и болтая обрубками шлангов ИП-5, стали огибать своих противников с флангов.
— Гранаты к бою! Отходим спиной к бочке.
— У меня трое, не успею…
— "Костром" вдарь!
— Ёп, вашу…
— А-а-а!
С матом и ором бойцы палили в три стороны, пятясь к цистерне. В замкнутом помещении цеха канонада превратилась в грохот артподготовки на Курской дуге.
Подствольник был только у Топоркова ("вал" он оставил в лаборатории), но толку от него никакого — долго заряжать, а враг уже рядом. Несмотря на рваный бег мутантов и их нереальные прыжки, воины стойко приняли бой и чётко, слаженно и ловко вели стрельбу, отходя к прикрытию. Экономя патроны, ибо на перезарядку времени не было, они короткими очередями отбрасывали тварей назад, меняя углы и дистанции стрельбы. Некоторые нападавшие уже не вставали, но раненые и ещё живые рьяно бросались снова, всё-таки сокращая расстояние.
Когда тридцать метров превратились в пять, а магазины автоматов опустели, спецназу осталось выхватить пистолеты и ножи.
НРС в одной руке, "Гюрза" в другой — Никита чётко сбивал даже в воздухе тело снорка, а одного шустрого полоснул наотмашь в районе шеи. Не успевший когтями достать человека, мутант схватился за рану в горле, пытаясь унять фонтан чёрной крови, но тщетно. А удар ногой поверг его в канаву, где он и проагонизировал еще минуту.
Последнего гада положил Орк, всадив неудачно прыгнувшему раненому снорку штык-нож в сердце и последующим прямым ударом ногой отправив его восвояси.
— Звизде-ец! — Никита, тяжело дыша и быстро меняя обойму автомата, зыркал из-за стекла шлем-маски на поле боя. — Чё за хрень?! Кто это был, твою мать?!
— Твари прыгучие, етить их! Десяток точно, — вторил ему Орк.
— Перезарядка махом! — скомандовал Топорков и как-то недобро глянул на сапёра. — Ты, мля, Петро, в следующий раз аукай, на хер, один где-нить в чью-нить жопу! Писец!
— Простите, братцы! Дурак, признаю! — Будынник виновато опустил голову, перезаряжая пистолет.