О возвращении забыть
Шрифт:
Никита притянул его к себе резким рывком, словно боялся потерять, уронить "мишку на пол", схватил другой рукой за отворот костюма Анжелу и также подтащил к себе.
— Атас-с!
— Пипе-е-ц!
И только сейчас боль обожжённых рук дошла до их мозгов, вызвав стоны и нытьё, — всё железо накалилось вокруг, хотя, видимо, только то, что оказалось за оболочкой сферы-портала. Люди, их вещи и оружие внутри шара остались нетронутыми этими семьюстами градусами.
Впрочем, лестница остывала с поразительной скоростью,
Снова цех окутала тьма, изредка нарушаемая отблесками "жарки" и всполохами бушующей гигантской стихии, отражаемыми через редкие верхние фрамуги окон.
Новоявленные ещё не знали, что оказались почти в эпицентре Вспышки, бушевавшей снаружи крепкого здания специальной конструкции, внутри которого удивительно не ощущался катаклизм, порождённый Зоной. Только сильно болели головы, скакало давление и участился пульс. Да конечности обожглись.
Только через три минуты осознания своего положения члены отряда начали приходить в себя.
Быстрая перекличка и визуальный осмотр выявили недочёт двух человек — Рогожина и Анны Харе Кришны.
Снова вспомнился шар в воздухе, аморфное состояние и хлопок. Два тела, кажется, висели с краю и исчезли из слоя невесомости.
— Ядрёна корень! — Орк разглядел что-то внизу. — Командир?
Часть группы прильнула к ограждению, боясь опереться о хлипкие ненадёжные перила, гнутые и ржавые поручни.
Под лестницей переливом маячил сгусток какого-то зноя, жары, а рядом в двух метрах лежала фигура в военном обмундировании. До боли знакомом!
— Полковник?
— Команди-ир?!
Бойцы бросились было по ступеням, через тела товарищей, звучно брякая по железу лестницы, но Ковальский громко остановил всех:
— Стойте! Нельзя туда. Там "жарка"!
Не врубился только Холод:
— Всем жарко, и чё, твою мать?! Там Рогожин!
Подпол снова твёрдо и жёстко предупредил:
— Аномалия там! Судя по всему, "жарка". Нельзя. Сгоришь.
— Мля-я! — Ден тюкнул кулаком в стену, осыпав почерневшую известь с бетона. — Чё за хрень?!
Молчание нарушила Анжела:
— В натуре ведь жарко! Чувствуете?
— Надень "Панораму" обратно! Быстро! — Никита оглядел всех, остановил взгляд на учёном. — Всем максимально закрыть головы, конечности, лица. А ты что скажешь, Мешков?
Физиономия того, потная и испуганная под маской, выразила удивление и растерянность:
— Я… Я сейчас… соображу…
— Слышь, ты, вундеркинд грёбаный, ты куда нас закинул, твою… — Холод стал ближе подходить к очкарику.
— Ага. Только вроде бы в горах, лесах были?! — присоединился к нему Родион, грозно сдвинув брови и хмурясь.
Учёный хаотично окинул всех потерянным взглядом, уставился на Ковальского, ища поддержки.
— Говори, сука! Пришибу, — Холод поднялся ещё на ступеньку, сжимая
— Можно я? — Балон грудой мяса возвысился за спиной Мешкова, который ссутулился и поник, разводя руками и беззвучно открывая рот.
— Оставьте его! — Ковальский сделал шаг к толпе и обратился к Топоркову: — Майор! Угомони своих. Давайте покинем это место, вытащим Рогожина и эту… Анну вашу. Как найдём безопасное место, мы с Мешковым проясним ситуацию вам. И всем! Здесь дикая радиация и прочее дерьмо, о котором вы должны знать подробно, чтобы выжить и выполнить приказ! Прикажите бойцам собраться и шустро валить отсюда, а потом все вопросы, лады, майор?
— Смотри, Подпол! — Никита нехорошо так прищурился, затем отдал распоряжение к сбору и выдвижению.
— Я пойду первым, — Ковальский полез в мешок, достал прибор величиной с сотовый телефон, — там аномалии и смерть, а мне они знакомы!
— Ни хера себе, сказал я себе! — Холод переглянулся с Никитой, но встрял бизнесмен:
— Чё вы там бубните? Ни черта не слышно в ваших масках! Что происходит?
— Родео, успокойся! Не до тебя. Собирай шмотки, свой груз, и будем уходить.
— А где мы? Чё за помойка? — не унимался Родион.
— Заткните его кто-нить, а?! А то я кляп ему из берца сделаю! — бросил Холод через плечо, занимаясь, как и все, сборами.
— Ковальский, живее! Рогожин там умирает, мля! Да и баба эта! — Топорков закинул на спину снарягу, разбирался с оружием и "мухами".
— Чё-то сухо во рту! Почему так щиплет глаза, кожа чешется, горит?! — отозвался Георгий, нахлобучивая на голову с опалёнными волосами кепку. Он, как и некоторые уже бывшие заложники, не имел защитного костюма. Зной и радиация начали над ним своё роковое дело.
— Видишь, аномалия внизу! Воздух накалился. Всем плохо и жарко! Терпи, — военврач протянул ботанику фляжку, — смочи горло.
Шустро, споро, не без подгонов Топоркова собрались, рассредоточились цепочкой по пролёту лестницы, чтобы она вконец не крякнула. Первым с прибором стал спускаться Ковальский. Затем учёный, Никита и все остальные. Замыкающим — Балон. Как обычно!
ПДА Подпола пищал и зуммерил, и без слов становилось ясно — воздух в здании пропитан смертью: высокая температура, радиация, электроразряды и минимум кислорода.
Люди нет-нет да и переговаривались, проклиная Мешкова, армию, темень, жару и недоумевая по поводу странного транспортала и места, в котором оказались после свежей дождливой ночи в горах Кавказа.
Ковальский замер, подняв руку, за ним истуканами застыли все остальные. Бойцы ощерились стволами в разных направлениях, высматривая опасность.
Где-то недалеко, будто из тоннеля, раздался крик. За ним звериный рык — и снова тишина. Трепет пробежал морозцем по спинам людей, заставляя ёжиться и вжиматься в стену.