О времени, о товарищах, о себе
Шрифт:
В одной немецкой газете я прочитал небольшую статью архитектора Мея. В этой статье он рассказывал о том, как, возвращаясь из Советского Союза, где он участвовал в проектных работах, в вагоне поезда из Берлина в Эссен он встретил русского рабочего. Рабочий сидел в купе у окна, все время смотрел в книгу и что-то шептал. «Когда я спросил его, что он так внимательно читает, – писал Мей, – рабочий ответил: «Изучаю немецкий язык. Еду на практику на завод Круппа».
– Как же вы будете работать на заводе, не зная языка? Надо бы сначала язык выучить, а уже потом и на практику ехать.
– А я всего год назад выучился по-русски читать.
Этим рабочим, о котором написал Мей,
Так как Щипанов не знал немецкого языка, то я очень беспокоился о нем. Как он там один управляется? Надо обязательно съездить и проверить. Дня через четыре и поехал в Дуйсбург. Щипанова я застал у прокатного стана. Он был в рабочем синем костюме и, жестикулируя, что-то объяснял немецкому рабочему.
Щипанов не видел меня, когда я подошел к стану.
– Ну, сколько тебе еще говорить, дурья твоя голова, – уверенно объяснял он что-то немцу. – Так у тебя ничего не получится. Надо следить за температурой валков на обоих концах. Иначе лист уводить будет, – verstehen? [60]
Увидев меня, Щипанов оставил своего собеседника, подошел ко мне и, поздоровавшись, сказал:
– Ну, что я могу вам сказать? Кое-чему здесь поучиться можно, а многому и мы их поучить можем. Масло для смазки листов у них отличное. Бумага прокладочная великолепная, – потом почесал в затылке. – И вот что еще: немцы они…
60
– Понимаешь?
– Ну, конечно, немцы не французы же, – смеясь, сказал я, перебивая Щипанова.
– Аккуратны больно. Ну до чего же они точно все соблюдают. Вот бы нам этому обучиться, такой аккуратности.
– А что это вы ему объясняли? – спросил я Щипанова, кивнув головой в сторону рабочего, с которым он разговаривал.
– Ему-то? Глупость они допускают, все контролируют и точно соблюдают, а за температурой прокатных валков не следят. Вот я ему и объяснил.
В это время подошел начальник цеха. Я спросил его, как работает советский практикант. Немец сказал, что Щипанов работает хорошо, и он не возражал бы продлить срок его пребывания на заводе.
– Он и сам учится и нам дает полезные советы, – закончил аттестацию Щипанова начальник цеха.
Природная смекалка – характерная черта наших людей. Необходимо убрать помехи к овладению наукой и техникой – и тогда нам ничто не будет страшно. В те годы в области образования делалось много, и у всех была глубокая уверенность в том, что проблема кадров, необходимых для промышленности, будет разрешена.
О болтах и гайках
В связи с развитием новых для нашей страны отраслей промышленности – автомобильной, тракторной, станкостроительной – стране все в большей и большей степени требовались метизы – болты, гайки, винты. Эти изделия изготовляются на станках-автоматах, и очень важно, чтобы при этом стружка ломалась, а не вилась. Тогда резьба получается чистой. Вот почему в сталь для указанных изделий добавляют сернистое железо, то есть ее умышленно «загрязняют» серой, которая во всех прочих сортах считается вредной примесью. Этот сорт стали называется автоматной. Слитки прокатываются,
До 1932 года в Советском Союзе не делали калиброванной автоматной стали, и при организации этого производства заводские работники сразу же встретились с большими трудностями. Решено было изготовлять ее на Ижевском заводе, который имел большой опыт в производстве многих сложных сортов стали.
Как-то летом 1932 года я получил телеграмму от Тевосяна. Он сообщил, что на Ижевском заводе с производством калиброванной стали дело не клеется, идет стопроцентный брак. При протяжке прутки рвутся, а некоторые из них, падая даже с небольшой высоты, трескаются. Хрупкость прутков близка к хрупкости стекла.
Далее в телеграмме было сказано: «Для изучения вопроса производства автоматной стали на завод Круппа выезжает начальник цеха Пьянов».
Через несколько дней инженер Пьянов приехал в Эссен. Автоматную сталь в Германии в то время в большом количестве изготовлял завод Рохлинга в Фольклингене, о котором я уже писал. Я предложил Пьянову поехать вместе на этот завод, но прежде решил тщательно обсудить вопрос о возможных причинах брака.
– Отчего же так резко снижаются пластические свойства металла? – спросил я его. – По химическому составу сталь очень проста, ее здесь даже зовут не сталью, а железом. В чем же причина брака?
Пьянов задумался.
– Единственное, что я могу подозревать, – произнес он наконец, – это какие-то ошибки, которые мы допускаем при отжиге стали. Дело в том, что после прокатки прутки автоматной стали помещаются в нагревательные печи и производится их отжиг, чтобы выровнять структуру стали после прокатки и снять все внутренние напряжения. Ну, вы знаете, конечно, что все стали, которые идут на калибровку, у нас проходят отжиг, ведь это обычная технологическая операция. Может быть, мы выбрали слишком низкую или слишком высокую температуру отжига. А может быть, длительность этой операции недостаточна. Одним словом, у нас что-то не в порядке с отжигом. Я не знаю, что еще можно предположить.
На следующий день вместе с Пьяновым мы отправились на завод Рохлинга. Мне было не совсем приятно вести разговор на тему о производстве автоматной стали. Очень уж металл-то казался простым. Поэтому, когда мы пришли в прокатный цех, где изготовлялась автоматная сталь, то, здороваясь с начальником цеха, который мне был хорошо знаком, я сказал ему:
– Мы, собственно, к вам мимоходом.
Начальник цеха, тряся мне руку и улыбаясь, ответил:
– Рад хоть мимоходом видеть вас. Вы ведь интересуетесь главным образом нержавеющими, жароупорными, магнитными сталями, а я готовлю простое железо.
– У меня один небольшой вопрос к вам, – сказал я ему. – Расскажите мне о режиме отжига автоматной стали.
Я увидел, как мой собеседник изменился в лице и с каким-то замешательством переспросил меня:
– Отжиг автоматной стали? Если вы хотите иметь стопроцентный брак в производстве, тогда отжигайте ее.
Я понял, что «мимоходом» здесь ничего не выяснишь.
– Почему же нельзя отжигать автоматную сталь? – спросил я.
Он начал издалека:
– Когда мы удаляем влагу из дерева, мы его сушим – нагреваем. Для удаления влаги мы нагреваем песок, глину и много других материалов. Ну, а как удаляют влагу из воздуха? Его охлаждают. Я это помню еще из средней школы. Учитель у нас говорил тогда: «Воздух – это исключение». Да, чтобы повысить пластичность и улучшить условия протяжки пли механической обработки, все сорта стали отжигаются. И только автоматная сталь является исключением.