Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

Галан Ярослав Александрович

Румега. Мальчик дорогой! Я буду иметь сына. Вполне достоверно заявляю вам: у меня будет сын! Браво, Дзуня, бра­во, Розалия!

Дзуня. Вы больны, отче...

Румега. Нет, я уже совсем здоров! Благодаря тебе, тебе, золотой мальчик! Ха-ха-ха-ха! А я молился, я не терял надежды! Спи, мальчик, говорил, спи, мальчик золотой! И выспал малец мне и Розалии радость. Мой ты сокол, радость ты моя!

Дзуня (упирается). Вы меня тревожите, отец!..

Румега. Сейчас успокою дорогого мальчика! (Дает

ему письмо.) А что... А что... Неужели не радуетесь со мной, мальчик?

Дзуня подавлен. Пауза.

А что...

Дзуня. Смею предположить, что ваша радость немного преждевременна.

Румега. Ха-ха-ха! Какой рассеянный мальчишка! А, мо­жет быть, как раз у меня основание иное полагать...

Дзуня(показывает снимок). Вы это видели?

Румега. А как же! Конечно, видел. А вот этого, я уве­рен, вы не видели.

Дает Дзуне издалека прочесть заявление Леси.

Нет, вы не подходите ближе! Не подходите, золотой мальчик!..

Дзуня тяжело садится. Неужели вы духом упали? Как вам не стыдно, молодой чело­век? В мои годы я не такие неудачи переживал и господь бог как-то помог мне. Не горюйте и вы, пане Дзуня! При ваших способностях вы в самый короткий срок попадете в депутаты. Ну, не падайте духом, молодой человек...

Входит Помыкевич.

Помыкевич. Ч-ч-чудесно! Как это ч-ч-чудесно, что вы зашли к нам, отче.

Румега. Я тоже так думаю. Это действительно чудесно, меценат. Хе-хе-хе!

Помыкевич (садится.) Захожу я от фотографа, вы понимаете меня, отче...

Румега. Теперь уже немного меньше... Ну, рассказывайте дальше, меценат!

Помыкевич. И только подумайте, кого встретил: отца Митрата Бурмилу, он сейчас празднует тридцатилетие своей пасторской деятельности.

Румега. Знаю, он третий секретарь у митрополита.

Помыкевич. Именно потому я вам и рассказываю о нем. Так вот он и говорит мне, что в ближайшем будущем митро­полит основывает банк. Настоящий банк, отч-ч-че, банк для блага католическо-украинского народа. Уже и название при­думали. «Банк наисладчайшего сердца Приснодевы во Льво­ве». Пять миллионов основного капитала, всеч-ч-ч-честней- ший!..

Румега. Я слышал об этом. Так вы что же!.. Подумали...

Помыкевич. Не я, а они обо мне подумали, отче. Дирек­тор им нужен, человек солидный, с чистым прошлым и заслужен­ным именем, трудолюбивый и набожный.

Румега. А вы уверены, что они именно о вас подумали?

Помыкевич. Не иначе! Так и сказал мне отец Митрат: «Мы о вас думаем, меценат. Подумаем как следует, присмот­римся ближе к христианским добродетелям вашим и пригла­сим тогда». Неужели у вас есть какие-нибудь сомнения в от­ношении моих добродетелей

христианских, отче...

Румега. Что касается ваших добродетелей, то у меня нет никаких сомнений, и только благодаря вам самим, меценат...

Помыкевич. Имею надежду, что вы поделитесь с кем следует вашими соображениями, отче.

Румега. Да, неужели я могу в такой радостный для меня день в чем-нибудь отказать вам.

Пауза.

Помыкевич. Вы меня заинтересовали, отч-ч-че.

Румега. Хе-хе-хе! Заинтересовал!.. А вы что думаете об этом, пане Дзуня?..

Дзуня. Ничего.

Румега. Так-таки, пане Дзуня, и ничего?

Помыкевич. Вы как будто раскроены чем-то, пане то­варищ.

Дзуня. У меня голова болит.

Румега. Э-эх, пане Дзуня!..

Помыкевич. Может быть, чего-нибудь съели такого?

Дзуня. Нет, я только высоко летел, упал и ушибся, очень больно ушибся...

Помыкевич. Пане товарищ, что случилось, разрешите узнать?

Дзуня дает Помыкевичу письмо.

От... от кого это?

Отец Румега что-то говорит Помыкевичу на ухо.

Румега. Хе-хе-хе! Золотой парень, хе-хе-хе!

Помыкевич. Что вы скажете на это, пане товарищ?..

Дзуня. Ничего. Теперь мое достоинство требует, чтобы я молчал.

Румега. Хе-хе-хе!

Помыкевич. Это вам, молодой человек, лишнее дока­зательство того, что при самых луч-ч-чших намерениях можно стать врагом самому себе.

Румега. Хе-хе-хе! Учтите, меценат, что вы с равным правом могли бы то же самое и о себе сказать. Хе-хе-хе!

Помыкевич. Почему, всечестнейший отче?..

Румега. Как вы любопытны, пане депутат!..

Помыкевич. Как вам известно, только через два дня я буду иметь честь называться депутатом, отче.

Румега. Как мне известно, вы ошибаетесь, меценат.

Помыкевич (достает снимок). Вы, кажется, забыли об этом, отч-че.

Румега. Хе-хе-хе! Я не то, чтобы забыл... (Тоже достает снимок.) Я даже с той, которую спрятал, оттиски сделал. Разве ж они не так хороши, меценат?.. (Показывает снимок Помыкевичу.)

Помыкевич. Ч-ч-ч-ч...

Румега. А что? Хе-хе-хе... Не ожидали себя увидеть на моем месте? Что? Хе-хе-хе! Такова фототехника! Ну что, ме­ценат!

Пауза.

Помыкевич (к Дзуне). Пане товарищ! У меня такое впечатление, ч-ч-что и я ушибся.

Дзуня молча протягивает ему руку, Помыкевич пожимает ее.

Дзуня. Это была борьба, меценат.

Помыкевич (горько усмехается). И мы проиграли ее, пане Дзуня.

Румега (тихо). Хе-хе-хе!...

Дзуня (встает). Меценат! Мы должны были проиграть ее.