Оберег воплощения
Шрифт:
— Что… — заговорил с порога Трей, как только дверь распахнулась. Сразу заметив меня, мужчина запнулся и удивлённо приподнял брови. — Леди Иоланта, как вы? — поспешил он задать главный вопрос. Уставившись на него, я вспомнила, зачем мне был нужен этот человек.
— Нам надо поговорить, — заявила я.
К моему удивлению, в горле не першило, его не разрывало от боли, и меня не охватил приступ кашля. Всё, что мучило не так давно — прошло.
— Потом поговорите, пошёл вон. Вот поправится… — снова начала любимую песню женщина. Она попыталась закрыть
— Я поговорю с ней немедленно. Вам, как хозяйке дома решать: будет это внутри этой комнаты наедине или вы позволите ей выйти сюда, — вернул себе командный тон главный ищейка. От его сурового выражения лица мои губы растянулись в улыбке.
— Она нездорова, чтобы выходить!
— Я не знаю, чем меня напоили, но я в порядке, — поспешила вмешаться я.
Голос и правда не дрожал, что казалось неестественным.
— Помогите ей одеться и проводите за стол. Ей не помешает поесть, я поставлю чайник, — отдал Трей приказ, развернулся и скрылся из виду.
— Трость ей принеси, — крикнула ему вслед женщина и сразу после этого захлопнула дверь. — Простуда может, и могла пройти, но вывихнутая нога точно ещё не исцелилась.
Наблюдая за тем, как она медленно идёт к сундуку под окном, я откинула в сторону одеяло и осмотрела лодыжку. Та была обмотана какой-то плотной тканью так, что пошевелить ступеней оказалось трудно, но стоило дотронуться до обмоток, и я испытала всю ту же боль. Да, здесь незнакомка права, с ногой чудесного исцеления не свершилось.
Добравшись до сундука, женщина откинула крышку и принялась рыться внутри. Уже через несколько секунд она вытащила оттуда простое тёмно-коричневое платье и кинула мне.
— Вот, надевай пока что есть. Не знаю, осталось, что от твоей одежды после пожара или нет. Позже поищу, что можно тебе отдать, — распорядилась она.
Платье оказалось приталенным, без пояса и с высоким воротом, закрывающем шею до самого подбородка. Шнуровка шла на спине и затягивалась на талии. Размер почти мой.
Вместо обуви мне подсунули тряпичные туфли с деревянной подошвой. Пешком в таких далеко не уйти. В случае отсутствия здесь другой пары это может стать проблемой в нашем путешествии.
Обувшись, я попыталась встать, но женщина шикнула на меня и подставила локоть в качестве опоры. Это оказалось весьма предусмотрительно. Опираясь на неё, я поковыляла к двери. Мы оказались там как раз в тот момент, когда кто-то снова постучал.
— Да идём мы, открывай, — буркнула женщина.
Дверь распахнулась сразу, чуть не задев меня. Виновато потупив взгляд, на пороге застыл гвардеец, Генри, единственный, чьё имя я запомнила, и последний, кто уцелел. Предложив свой локоть в качестве опоры, парень куда быстрее помог пройти в центр соседней комнаты. Там стоял длинный стол с двумя лавками по обе стороны. Не без посторонней помощи я устроилась на самом краю одной из них.
Осмотревшись, я отметила, что оказалась в просторном помещении, с множеством окон. Слева располагался узкий стол и висели полки с посудой.
Сейчас вход в дом был нараспашку. Оттуда врывались холодные потоки морозного воздуха и редкие снежинки. Топот ног по хрустящему снегу, детский смех, кудахтанье куриц и ржание лошадей сливались в единую какофонию звуков. Почему-то я в первую очередь подумала о том, как тяжело Праю с его обострённым слухом находиться среди всего этого. Самого мужчины нигде не было.
Трей проследил за тем, как гвардеец поспешно убрал от меня руки и направился к двери в соседнюю комнату, скрывшись за ней. Наблюдая за ним, я заметила, что парень морщился каждый раз, когда слегка нагибался. Должно быть, его ранили при том нападении.
Женщина поспешила стянуть белые салфетки с тарелок в центре стола. Под ними скрывались нарезанные яблоки, хлеб, сыр и какие-то лепёшки. При виде еды желудок заурчал, сообщая, что уже не помнит, когда ел в последний раз. Не дождавшись чая, я схватила ближайшую к себе лепёшку и откусила кусочек. Тесто отдавало орехами и таяло во рту. Сразу вспомнился вкусный пирог из особняка Лиама.
— Жуй нормально, никто не отнимет. Вон, хлеб бери, сейчас ещё остатки ужина принесу… — запричитала женщина при виде моего аппетита и пошла к выходу.
— Дверь закройте, а то сквозняк устроили… — недовольно заворчала Яра.
Обернувшись, я уставилась на девушку. Ищейка лежала на расстеленном вдоль стены походном матрасе и куталась в одеяло. Она либо только проснулась, либо, наоборот, пыталась заснуть. Кроме её спального места, здесь было таких ещё два.
— Сколько дней… — начала я один из вопросов и сразу вспомнила о другом, более важном.
— Почти ровно двое суток, но могло быть и больше, — опередил меня Трей.
Сняв закипевший чайник, он переставил его на стол и принялся разливать воду сразу в несколько чашек. Мне прежде не доводилось видеть его за столь обыденным занятием, и этот новый образ не совпадал с ранее сложившимся.
— Где папа?
Первая лепёшка оказалась съедена, и я схватилась за вторую. Яра громко зевнула у меня за спиной, потянулась и, судя по шуршанию одеяла, села на матрасе.
— О нём я тоже хотел с вами поговорить, но это непервостепенный вопрос, — напряжённо сказал Трей. Мужчина пододвинул ко мне чашку, а сам устроился напротив, обняв руками свою.
— Я вас внимательно слушаю.
Чай оказался слишком горьким, и я поморщилась от его вкуса. Яра поднялась с матраса, перекинула ногу через скамейку и присела справа от меня.
— В первую очередь я ещё раз прошу вас не прикасаться к моим людям без должной необходимости. Вы не умеете управляться со способностью воплощения божества, и любая проскочившая в вашей голове мысль может стать для нас навязчивой идеей, и мы никогда этого не поймём, пока не будет слишком поздно, — неожиданно заявил Трей.