Оберег воплощения
Шрифт:
— А как же не прикасаться? — прямо спросила я.
— Тогда вам придётся самой обработать вашу правую руку. В перчатках я не умею этого делать, — с явным недовольством в голосе высказался Трей. Представив, как будет больно, я залпом выпила остатки жидкости и кивнула.
У мужчины под рукой оказалось всё, что нужно. Кувшин с водой и чистый носовой платок очень помогли ему, но вот за свежими повязками пришлось сбегать в одну из комнат. Весь процесс занял не больше получаса, за который мне хотелось из-за боли вырвать ладонь всего раз пятнадцать. Настойка полностью от неё не избавила, но обещала быстрое заживление кожи, а ещё меня начало клонить в сон.
—
— Мы раздали настойку соседям и пришли за второй порцией. — Он махнул на накрытые скатертью чашки на соседнем столе. — Вы дрожите, — сделал верный вывод Трей. Он закончил с моей рукой и выпустил её из своей. Сжав и разжав пальцы, я убедилась, что теперь это тоже причиняло мне боль.
— Это моё естественное состояние в последнюю неделю, — буркнула я, рассматривая результат его работы.
— Мы можем остановиться, если вам нужно время. Понимаю, что вам, должно быть, нелегко. А мы стараемся гнать без остановок.
— У нас нет времени, не так ли? — прямо заявила я и посмотрела на Трея. Он как раз пытался заглянуть мне в глаза и что-то понять по ним. — Завтра начнётся жара, так? Шесть дней. Весь снег растает, на какое-то время дороги развезёт, пока всё не высохнет. Жара — это насколько жарко? Как долго лошади смогут ехать в таких условиях без привалов?
— Чем скорее мы окажемся в Митле, тем лучше, это факт, но если…
— Я справлюсь, Трей.
— Это вы убили его? — неожиданно спросил мужчина. Нервно сглотнув вставший поперёк горла ком я опустила взгляд на ладони и не хотела больше смотреть на мужчину. — Больные уже мертвы, они перестают дышать, и потому с ними не так просто справиться. Обычные способы их не берут. Вы — справились, потому я и не спрашивал сразу, это очевидно. Главное — вы не должны корить себя за это. Те, кто заразился жёлтой смертью, чаще всего умирают с той разницей, что не все становятся такими, как он. А без настойки из крови переболевшего выздороветь практически невозможно. Очень мало людей выживают и становятся такими, как Прай. Этот мужчина был хозяином трактира. Он лежал в комнате под лестницей, едва живой, у него не было шансов.
— Я велела ему умереть, — прямо заявила я. — Значит, он был ещё жив.
— Это был приказ его разуму, и он воспринял его по-своему. Иоланта, на ваши плечи многое свалилось. Вы сейчас очень уязвимы, особенно к влиянию со стороны. Вас переполняют эмоции, и вы не привыкли к тому, среди чего оказались.
— Говорите прямо, Трей. Секреты между нами всё портят, не так ли? — я слишком устала, чтобы пытаться отгадать завуалированный смысл его слов.
— Вы не должны рисковать собой ради кого-то из нас. Вы — самый ценный участник нашей группы и если стоит выбор спасти кого-то другого или не подвергать себя опасности, вы должны выбрать второе, — прямо заявил он.
— По-вашему я должна была бежать?
— Именно так.
— Но если бы я не вмешалась, Прая могли… — я запнулась, представив, как челюсти больного почти сомкнулись на шее наглеца.
— Прай всё равно умрёт, Иоланта. Как только вы объединитесь с двумя другими воплощениями, он, как и все переболевшие, погибнет вместе с любыми признаками болезни, остатки которой поддерживают в них жизнь. Его смерть сейчас ничего не будет значить для мира. Ваша — ввергнет его в хаос на десятки лет.
Я впервые слышала об этом. Никто никогда не посвящал меня в столь детальные подробности последствий нашего с воплощениями объединения для отдельной группы людей. Чаще от ищеек звучали слова о положительном влиянии этого события
— Почему я ничего не знала об этом? — тихо спросила я.
— Переболевшие довольно большая редкость. Они все присоединяются к ордену и выступают против церкви и триады, но даже мы, ищейки, не сталкиваемся с ними каждый день. Многие из нас за всю жизнь ни разу не видели таких, как Прай. А уж про воплощения триады и говорить не стоит. Всё, что связано с вашим объединением и его последствиями, изучают лишь в общих чертах. Многие считают, что на его веку этого никогда не случится, и даже не интересуются этой темой. В мире множество людей. Какой шанс найти среди них всего троих?
— Но он спасал меня, и не один раз. И при этом он знал, что умрёт, если я найду двух других? — удивлённо спросила я.
Я старалась говорить тихо, чтобы человек, о котором шла речь, меня не слышал.
— Насчёт его мотивов лучше допросить его, миледи. Но я опасаюсь, как бы он ни захотел найти способ выкрутиться из своего положения и сохранить себе жизнь. Он хитрый засранец, — голос Трея был серьёзным. Мне не нравилось то, как он звучал.
— Просто доставьте меня в Митл живой, Трей, и пусть ваша церковь разбирается с тем, что натворили те два воплощения. Это они заварили эту кашу, и я не хочу хлебать её одна.
Все события последних дней выжали меня, почти ничего не оставив взамен. Мне не хватало отца и его объятий. Будь он здесь, то непременно нашёл бы способ успокоить и подбодрить меня. Отругал бы ищеек и прямо высказал всё, что кипело у меня в груди от злости на них. Мне хотелось прижаться к человеку, которому я доверяла. Закрыть глаза и быть уверенной, что всё будет хорошо.
— Вы правы. Для этого мне стоит набраться сил и выспаться. Вам, кстати, тоже. Попрошу Яру подежурить и разбудить меня. А настойку я разнесу завтра с утра, пока она будет отсыпаться. Мы приготовили вам комнату, вторая дверь налево. Доброй ночи, — понимая, что ничего от меня не добьётся, Трей подвёл итог нашего разговора.
Мужчина поднялся на ноги, подошёл к кухне и заглянул внутрь. Перекинувшись парой слов с Ярой, он направился наверх, но остановился возле погасшего камина и вытащил из подставки длинную кочергу.
— Это, конечно, не трость, но в случае очередного нападения, сгодится лучше предыдущей. Да и с вашим ростом вполне подойдёт, — сказал он и продемонстрировал её мне. Подойдя ближе, главный ищейка положил кочергу на лавку и, не оборачиваясь, направился наверх.
Не знаю, как долго я сидела в полумраке огромного зала таверны. Казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле ночь ещё не кончилась. Сложив руки перед собой и уронив на них голову, я задремала, но резко проснулась от непонятного звука. За окном виднелась серость предрассветного утра.
Звук, разбудивший меня, повторился, он шёл с кухни. Подняв длинный металлический прут с загнутым концом, я сперва осмотрела его и только потом использовала как трость. По росту она подошла идеально, но вот при соприкосновении с полом кочерга издавала более звонкий стук. Стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не нервировать слух Прая, если ищейка как раз пытался выспаться и набраться сил, я направилась к двери в конце зала.
От представшей передо мной картины внутри что-то умерло. Меня пронзило чувство, словно лечу вниз с огромной высоты и заранее испытываю боль от столкновения грудью с острыми камнями.