Оберон - 24. Трилогия
Шрифт:
— Разве вам не преподавали такие вещи? — удивился я.
— Преподавали, конечно, но как-то не верится. Сколько отсюда до Земли? — я пожал плечами:
— Затрудняюсь даже представить, но у нас считалось, что гуманоидная культура должна быть распространена по всему космосу. Потому что этот вид способен к созиданию. Какой ещё вид к этому способен, Катя?
— Не знаю, мы ещё не встретили разумных, ни на одной планете. Может, знаешь, почему?
— Наверно, всякой цивилизации есть начало, есть конец.
— Ты рассуждаешь, как старый дед! — поставила точку в нашем разговоре девочка, — Я поставлю эту статуэтку вот на эту полку. Если она хранительница домашнего очага, здесь ей самое место.
— Катя, мы будем обедать?
— Ой! — Катя поставила Хранительницу и бросилась заказывать нам обед. Дежурные ведь смылись в неизвестном направлении.
— Тебе что? Борщ? — спрашивала меня девочка, заботясь обо мне. На второе она предложила мне картофельное пюре с котлетой, на третье — компот из сухофруктов.
— Пойдём ещё? — спросила Катя меня.
— Конечно, пойдём! — воскликнул я, — Забыла, что ли, про закат?
— Пошли тогда, поспим. Я буду теперь спать в твоей каюте, одной скучно.
— Наверху, или внизу?
— Наверху, в нашей каюте я тоже наверху сплю. Мне нравится.
В каюте мы разделись и улеглись. Поболтали немного о нашей находке, помечтали найти ещё что-нибудь, и незаметно уснули.
Мечтать, ка говориться, не вредно. Смешно было надеяться, что на одном месте будет валяться куча статуэток, или целые вазы.
Раскопав свой тупичок, пошли домой. Несмотря на неудачу, настроение у нас было превосходное.
Я предложил посмотреть закат, и девочка с радостью согласилась.
Мы стояли возле ограды, я с восхищением смотрел на дивные краски, а Катя откровенно скучала.
— Кать, ты не видишь? Смотри, какие краски чудесные!
— Ничего красивого нет, обычный закат.
— А ящерицу видишь? Вон, под куст саксаула ползёт!
— Какого саксаула? — удивилась девочка.
— Вон же растёт, кривой, как пучок железа.
— Так это и есть пучок ржавого железа.
— Откуда здесь арматура? — с удивлением посмотрел я на Катю, — Там что, остатки строений? Я говорю, куст! Ящерица легла под куст и слилась с песком. Какого цвета песок?
— Серого, — ответила Катя.
Странно, подумал я, на станции я специально спрашивал, какого цвета имеет тот или иной предмет, все отвечали правильно. Здесь же никто не видит такого великолепия.
— Тоник, то, что видишь ты, никто не видит, — сказала Катя, — Ты так восторгаешься, наверно,
— Да, Катя, мне жаль, что ты не видишь такой красоты. Дюны, к примеру, не серые, а жёлто-красные, бегают маленькие ящерки, жучки и паучки.
— Не вижу, Тонь, всё серое. Пошли домой.
Вечером мы поужинали, отдохнули, и Катя предложила посетить тренажёрный зал.
Мы попробовали позаниматься на разных тренажёрах, но пустой зал пугал своими размерами, нам было не до шуток и смеха. Помывшись в душе, поиграли в шахматы, потом сходили, попили вечерний чай и решили ложиться спать.
Станцию мы обошли, проверили все данные. Но, так как мы остались вдвоём, разница в показаниях оказалась минимальной, поэтому Катя перевела всё обеспечение на автоматический режим.
Мы легли спать, погасили свет, оставив крохотный зелёный ночник.
Катя поворочалась наверху, повздыхала, и слезла вниз. Бросила ко мне на кровать подушку, одеяло, и улеглась рядом со мной.
— Я так мечтала остаться с тобой вдвоём, — сказала она, — но никогда не думала, что будет так тоскливо.
— Вот ты рядом со мной, чего никогда не могло быть, когда здесь были все ребята и Василиса, и всё равно не хватает ребят, постоянной ходьбы, беготни, даже ссор.
— Да, Катенька, давай обнимемся, представим, что всё, как прежде, а мы просто спрятались от всех.
Катя хихикнула, мы обнялись, уткнувшись носами.
— Тоник, как тебя по-настоящему зовут? Саша? Саш, расскажи про отношения мальчиков и девочек у вас, на той Земле.
— Да такие же отношения, — пожал я плечами, — как и здесь: воюют, дружат, любят и ненавидят, всё, как везде, мы обычные люди, Катя.
— Да я не о том…
— О том, Катя, нам ещё рано говорить. Когда вырастем, я тебе всё расскажу. Будем спать? Или рассказать сказку?
— Сказку, — надула губки девочка, — ты же старший… на двести пятьдесят лет старше! Дедушка, расскажи сказку!
Я рассказывал сказки, которые мог вспомнить, или просто о жизни на Земле, или весёлые истории из жизни детей или внуков, Катя потихоньку засыпала в моих объятиях, а мне казалось, что мы дома, у моей мамы, что мы братик с сестричкой, утром она нас разбудит, и… я заснул.
Утром Катя разбудила меня, когда уже в каюте было светло.
— Я пойду к себе, умоюсь, — сказала она, — будем делать зарядку? — я кивнул, начав сильно зевать.
— Просыпайся! — засмеялась Катя, и ушла. Пришлось вставать. Пошёл, смыл сон, сделал все утренние процедуры. Не успел одеться, как зашла Катя. Она тоже была в маечке и трусиках:
— Пошли в спортзал! — потащила она меня.
В спортзале мы встали напротив друг друга и Катя начала мне показывать упражнения. Немного размявшись, я предложил: