Оберон - 24. Трилогия
Шрифт:
Из горячих напитков были сбитень, и напиток, очень похожий на чай. Расспросив друзей, я узнал, что это настой иван-чая. Не хуже настоящего, между прочим! Да с орешками в меду!
Катя бросала на меня странные взгляды, на которые я не реагировал. Интересно, что опять задумала моя неугомонная подружка?
После обеда мы опять пошли в город, теперь я видел, что за нами приглядывают, но не стал придавать этому значения. Жаль, Дубыня ушёл, теперь надо ходить и оглядываться, возможно всякое.
Когда
Ребята обрадовались, на нас и так все оглядывались, удивляясь схожести, даже спросили, не выдержав:
— Вы что, близнецы?
— Да!! — хором ответили мы.
— Все четверо?!
— Конечно!
Так веселясь, пришли мы к дому купца Любомира Ипатьевича, это нам поведали наши двойники.
Нас узнал Третьяк, отчего-то здорово развеселившийся при нашем появлении.
— Как наши лошади? — спросил я его.
— Не волнуйся, боярич! Малой каждый день их выгуливает!
Сначала я думал, что мальчика просто так называют, из-за возраста, оказывается, это его имя.
В это время имя присваивали по характеру, и то, когда характер начинал проявляться, а так существовало детское имя, которым называли ребёнка родители. Если ждали ребёнка, то называли Ждан, не ждали: Неждан, любили ребёнка, называли Любава, Любим, Любовь, не любили: Нелюба, Нетлюб. Так же могли не мудрствовать, называли по очерёдности: Первак, Вторак, Третьяк, и так далее, нередки были имена Сопливый, Мешок, Остроум, Криворук, даже Толстогуз.
В городе даже слышал неприличные то ли имена, то ли клички.
Нас встретил сам купец, и его жена. Нам, как взрослым, дали выпить квас на крыльце! Мы разделили ковшик на четверых, Ратибор перевернул пустой черпак.
Любомир с Любавой с доброй улыбкой смотрели на нас.
— Мы ещё в обед вас ждали! Дети все глаза проглядели, как узнали, что вы у нас поселились! — сказала Любава.
Нас опять усадили за праздничный стол, не чинясь. Больше взрослых не было, а угощать нас за отдельным столом хозяевам показалось неприличным.
Они осторожно расспрашивали нас, как мы повеселились, мы, смеясь, отвечали. Лада похвасталась за Катю, что ей удалось выиграть соболью шапку, в которой она щеголяла. Любава смеялась и ахала, по поводу нашей погони за неведомым разбойником.
— Как же вы не побоялись, он ведь взрослый! Заманил бы в лес, и разделался бы с вами!
Мы не знали, что отвечать, но в этот момент в столовую вбежали дети, мальчик лет десяти, и девочка помладше. Не сговариваясь, они подбежали ко мне и оба залезли на руки, я посадил их на оба колена, прижав к себе. Невероятно, как соскучился по детям!
Катя с удивлением, и даже ревностью, смотрела на меня, Ратибор с Ладой, ещё не
Удивительные создания, эти дети! Вот как они за внешним видом подростка разглядели истинную мою сущность? Сущность любящего дедушки.
Дети были накормлены ранее, и потащили меня поиграть с ними в их комнате. Не успели мы там освоиться, пришли остальные ребята.
— Тоник… Саша! Ты чудо! — чмокнула меня в ухо Катя, — Как ты изменился, когда взял на руки детей!
Даже на меня никогда так не смотрел! Хочу ребёнка!
— Катенька! Закончим эти свои квесты, выберем место поспокойнее, и… хочешь через Родовую камеру, хочешь, сама.
— Тоничек… любимый! — мы смогли пошептаться, потому что Лада и Ратибор начали весёлую возню с ребятишками. У них тут было много мастерски выполненных игрушек, в том числе и деревянных мечей, и щитов. Ратибор даже побился с мальчиком, которого, кстати, звали Яриком, Ярославом, а девочку — Наденькой, Надеждой. Потому что надеялись, что второй ребёнок будет девочкой.
Эти детки окончательно вымыли из моей головы дурные мысли, мы с Катей переглядывались, улыбаясь, даже украдкой целовались, пока нас не застали за этим ребята. Мы краснели, как дети!
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.
Наступил вечер, Лада и Ратибор должны были отправиться домой, им было строго-настрого не гулять по городу ночью, когда самый разгар праздневства, дети купца были отправлены к няне, а мы удалились к себе в светёлку. Я хотел раздеться и порадоваться с Катей, но моя жена стала серьёзной, и не позволила мне раздеваться.
— Что случилось, Катя? — спросил я, увидев её посерьёзневшее лицо.
— Дело, Тоник, дело! Я нашла ещё одного одарённого.
Моё сердце остановилось: такой прекрасный день переходил в мрачный вечер, где Катя опять будет с кем-то, не со мной! Я с трудом проглотил комок, застрявший в горле, впрочем, опять там появившийся.
— Когда? — спросил я, не сразу поняв, почему Катя не позволила мне раздеться.
— Ты пойдёшь со мной.
— Опять?!
— Что «опять?», хочешь, чтобы меня убили?
— Это так опасно?
— Возможно, смертельно, Тоничек! Это последний, потом мы долго будем свободны, не меньше недели…
Я понимал, что лучше уступить, не хочу больше видеть, в кого превращается моя любимая. Сейчас ещё можно себе представить, что это показалось, но, если ещё раз я увижу эту жуть превращения, не знаю, смогу ли дальше жить с Катей.
Поэтому, кивнув, смирно пошёл вслед за девушкой, которая не стала меня успокаивать, понимая, что будет зря тратить слова, мне и так очень больно.