Оберон - 24. Трилогия
Шрифт:
Правда, на все их расспросы о пограничной жизни мы рассказывали только о суровых буднях, дозорах, усталости, холоде, когда стоишь на караульной вышке, или прячешься в секрете, но на наших двойников наши рассказы действовали совсем не так, как мы рассчитывали. В общем, жди, Микула, новых гостей!
— Катя, как ты думаешь, нашим друзьям не перепадёт от Дубыни? — спросил я, когда мы выехали из города, — он может подумать на них? Перепутать с нами?
— Ой, правда, — расстроилась Катя, — может наоборот, затаится,
— Ты не помнишь, как в это время наказывают за изнасилование?
— Тоник, ты же историк! — фыркнула Катя, — Штрафовали преступника, только я в денежных мерах не сильна. Судит князь. Я думаю, они не пошли бы на такое, если бы знали, что им грозит смертная казнь, или тюрьма, тем более что инициатива была, с моей стороны… прости, Тоничек, так надо было. Так вот, смертная казнь за изнасилование была принята только в семнадцатом веке.
— Если Дубыня соображает что-либо, будет сидеть тихо, тем более что заявления на него не было, — задумчиво сказал я, — а от нас он бежал, потому что мы не стали бы его судить, просто снесли бы ему башку.
— А если нам? — спросила Катя.
— А нам за что? — удивился я.
— Кто его знает?! — засмеялась Катя, — Нам, может быть, сошло бы с рук! — она пришпорила коня, и поскакала намётом по накатанному снежному пути.
Мы торопились, даже не снимали скафандров, договорившись оторваться за вынужденное воздержание на заставе, в такой уютной и желанной постельке, а то и в бане.
Но и там нас ждал неприятный сюрприз: поганые напали.
Заставы сделали всё, чтобы отразить нападение, к тому же пока это были передовые отряды, прощупывающие нашу оборону. Основные части были ещё в пути, как и наши.
Увидев нас, Микула прямо расцвёл от радости, узнав, что помощь идёт.
Мы попросились на стены засеки, немного проредить врага. Микула, немного помявшись, разрешил, и теперь мы расстреливали из луков неприятеля. Одна стрела, дин враг. Шлемы закрыты.
Некогда было ни переодеться, ни сходить в баню. Впрочем, мы в этом не нуждались.
Вольха, между прочим, выздоровел, приходил, просил у нас прощения, просился опять в нашу команду, чтобы хоть видеть свою любимую. Боюсь, он здорово влюбился в Катю. Безнадёжно.
Мне даже жалко его стало, ведь Вольха для Кати был не больше, чем объект для сбора генетического материала. Ну, немного подлечила, всё-таки и ей ничто человеческое не чуждо. Как и желание поспать. Мы теперь спали в скафандрах, потому что могли сыграть тревогу в любой момент.
— Тоник, нам пора уходить, — сказала как-то моя жена вечером.
— Мы же договорились? Как придёт войско, отправляемся.
— Пора, мне уже пора, самое большее, неделю, и то, с потерями. Неужели всё, что мы сделали, зря, Тоник?!
— Как ты думаешь, Катя, наш домик не сожгли?
— Не знаю,
— Просто вижу проход. То в виде обычной двери, или отверстия, если вокруг ничего нет, просто вижу, куда идти.
— А ты знаешь, куда выйдешь?
— Нет. Ты же сама видела: приоткрываешь дверь, можно войти, можно вернуться, но, если вошёл, не факт, что вернёшься назад.
— Как же нам вернуться на Станцию?
— Не знаю, Катя, мне иногда кажется, что нас кто-то водит по Мирам.
— Тогда… что получается, Тоник?! Нас здесь водить могут только создатели этого заповедника! И то, что мы здесь делаем, нужно не людям, а им?! Странникам?
— Катя, не волнуйся так. Видишь, какое здесь смешение эпох? И здесь все одной крови, только разные расы.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Надо надеяться на лучшее. Возможно, это какой-то высший разум. Катя, мы можем долго гадать, что, зачем, и почему. У нас есть цель: выйти отсюда. Что для этого нужно? Пробиться сквозь стан врага. Для этого надо предупредить Микулу, объяснить ему так, чтобы поверил нам, помог.
— Это невозможно! — простонала Катя.
— Невозможно будет, когда подойдут основные силы! Сейчас мы ещё можем пробиться! Катя, у тебя же есть дар убеждения! Как ты блестяще провела операцию в городе! — начал я уже откровенно льстить своей подружке, сам внутренне содрогаясь от воспоминаний о проведённой Катей операции.
Недаром говорится: утро вечера мудренее, утром мы подошли к Микуле, и я заявил с ходу:
— Нам надо по ту сторону врагов.
— Зачем? — удивился Микула, жутко уставший за эти дни.
— Там у нас тайный ход домой, нам надо срочно уйти, потому что, Катя беременна.
— Беременна?! — поразился Микула, — Что же вы так неосторожны?! В такое время… Впрочем, причём тут время! Почему именно туда? Возвращайтесь назад, там ещё можно проехать!
— Дядя Микула, нам надо туда! Понимаете? Даже если вы ничего не понимаете, всё равно наш дом в той стороне, и нам надо! Вопрос жизни и смерти!
— Что вы от меня хотите? — простонал Микула, — Мало того, что я потеряю двух лучших лучников, вам, небось, нужно прикрытие?
— Мы можем уйти ночью, нас не убьют, у нас непробиваемые доспехи. Мы хотим предупредить вас, чтобы вы не подумали, что мы бежим к врагу.
— О вас я даже помыслить такого не могу! Но вы мне здесь очень нужны!
— Микула, скоро подойдут основные силы врага, и нам будет не вырваться отсюда!
— Да, понимаю, что это я, старый осёл?! Когда вы собираетесь уходить? Ночью?
— Думаю, ночью все будут настороже, лучше во время битвы, пролезть в районе одного из бывших проходов для зверья. Я эти дни специально смотрела, где какое скопление врагов.