Обгоняя смерть
Шрифт:
Я воззрился на него:
— Значит, ты лишь выполняешь приказы своего босса?
— Что?
— Того, кто звонил тебе перед убийством Сары. Он дает тебе указания, и ты их выполняешь. Даже если от тебя требуют убить невинную девушку?
Он молчал.
— Ты не ценишь жизнь?
Он гневно посмотрел на меня:
— Очень ценю. Больше, чем ты можешь себе представить.
Мызвик достал из кармана бумажник, в котором лежали водительские права. Он раскрыл их и показал мне свою фотографию.
— Ты наверняка читал обо мне. Я отсидел
— Ты был наркоманом.
— Верно. Я нуждался в спасении. А спастись — значит вырыть дурное семя и посадить на его место доброе.
— И ты спасся?
— Да.
— Спасение мы понимаем по-разному.
— Не так уж по-разному, Дэвид, — улыбнулся он. — Ты ведь тоже убийца.
Щелк.
За моей спиной открылась дверь. Мызвик посмотрел через мое плечо, и выражение его лица изменилось: самообладание полностью исчезло.
Он был испуган.
В одной из рамок с картинками появилось отражение. Силуэт человека, стоявшего у моего плеча. Лица его я не видел. Не знал, на меня он смотрит или на Мызвика. Но ощущал запах.
Гнилостный.
Мызвик быстро переводил взгляд с меня на человека за моей спиной и вдруг закашлялся, словно не мог выносить этого запаха. И пошел вдоль кухонного стола в угол комнаты.
Снова взглянув на рамку, я понял почему.
Это был Легион, в полускрытой темнотой маске, в руке он держал шприц. И прежде чем я успел что-то предпринять, вонзил иглу мне в шею.
Все почернело.
37
Я очнулся в заброшенном промышленном холодильнике. Окон не было, помещение тускло освещала единственная люминесцентная лампа над моей головой. Слева с длинной металлической трубы свисали крюки для мяса. Я видел две закрытые двери: одна, испещренная ржавчиной, казалась входной; вторая, окрашенная в кремовый цвет, как и стены, была усеяна пятнышками крови.
Я сидел на старом деревянном стуле, но меня к нему не привязали. Босые ступни стояли на полу параллельно друг другу, руки лежали по краям сиденья. Пальцы были разведены на равное расстояние, обручальное кольцо лежало на тыльной стороне ладони. Рубашку и брюки с меня сняли, оставили только трусы.
И я не мог пошевелиться.
Голову поворачивал — но все остальное было парализовано. Я не владел ни единой мышцей. Не мог даже согнуть палец. Я знал, что мне нужно делать, упрашивал тело повиноваться, но ничего не получалось. От шеи до пят я был парализован.
Я закричал, громко, гортанно. Усиленный гневом голос разнесся по холодильнику. Я кричал снова и снова:
— Что вы со мной сделали?!
Никакого ответа. Слышалось только, как падают капли.
Я сглотнул.
Внутри я ощущал все. Стекающую по горлу слюну. Биение сердца. Острое кислотное жжение в легких. Было холодно, но на лбу выступила капля пота и заскользила по лицу. Мимо глаза, носа, рта, к шее. От середины горла и ниже кожа оставалась бесчувственной.
Лязг.
Входная дверь начала открываться. С медленным скрежетом отошла от дверной рамы. В проеме появился человек. Не Легион. Другой. Крупный. Ростом примерно шесть футов четыре дюйма, весом двести пятьдесят фунтов. Светлые волосы коротко острижены, одет с ног до головы в черное. Несколько секунд он разглядывал меня, чуть запрокинув голову. Казалось, зрелище его забавляет. Потом шагнул вперед. Сперва я подумал, что в руках он держит ремень. Потом понял: это нечто похуже — многохвостая плеть, похожая на средневековый бич, с рукоятки которой свисало двенадцать ремней.
— Что вы, черт возьми, со мной сделали?!
Он не ответил. Шагнул вперед и захлопнул за собой дверь. Та снова громко заскрежетала. Подошел к боковой двери возле крюков для мяса и открыл ее. Оглянулся на меня и скрылся в темноте.
— Что вы, черт возьми, со мной сделали?! — крикнул я ему вслед.
Молчание.
Я снова осмотрел себя, отчаянно пытаясь пошевелить пальцами рук и ног. Но добился лишь чувства движения. Обручальное кольцо по-прежнему лежало на руке. Совершенно неподвижно.
Человек с плетью вышел из темноты, в другой руке он нес стул. Подошел ко мне, сел напротив так, что наши ступни почти соприкоснулись, и уставился на меня.
— Меня зовут Эндрю, — наконец сказал он.
— Что вы со мной сделали?
— Приятно встретиться с тобой, Дэвид.
— Что вы со мной сде…
— Ты меня восхищаешь, — перебил он и поднял палец, призывая меня к молчанию. — Во многом. Моя организация способна защищаться от таких, как ты. В редких случаях посторонние приближались к нам, но мы сбивали их со следа. Но не тебя, Дэвид. Ты особенный. Очевидно, мы допустили несколько ошибок. И видимо, недооценили тебя.
Я взглянул на плеть, потом снова на него. Он не отводил от меня глаз. Даже не мигал.
— Здесь все совершали ошибки, одни серьезные, другие не очень, но мы даем людям возможность начать заново. Однако за это кое-что требуем. Подчиниться программе. Полностью.
Он умолк, не сводя с меня взгляда.
— И соблюдать секретность.
Он снова выдержал паузу, на сей раз более долгую. Вглядывался в меня, словно решая, все ли я понимаю.
— Ты меня слушаешь? Мы упорно работали над этим. Зашли слишком далеко. Это не разрушить из-за какого-то бесследно исчезнувшего парня.
Он имел в виду Алекса.
Его глаза были глубокими, властными. Мы старались пересмотреть друг друга. Наконец Эндрю замигал и перевел взгляд к обручальному кольцу на моей руке.
— Только ты не понял, Дэвид, что наших прежних жизней больше не существует. Для нас нет пути назад. Мы вышли из общества и не вернемся обратно. Если выведешь кого-то из этих ребят из программы, думая, будто спасаешь их, — он снова взглянул на меня, — как считаешь, куда они пойдут?
Я оглядел холодильник.