Обитатели миража (сборник)
Шрифт:
Щелкнув крышкой, Радор открыл отверстие, где внутри темного кристалла вращался огненный шарик. Беспокойно заглянул туда. Я между тем полез к изуродованному заднему концу нашей скорлупки.
Края трескались, крошились, рассыпаясь под моими пальцами, словно пыль. Озадаченный, я полез обратно.
Ларри сидел, сияя счастливой улыбкой и насвистывая бодрую мелодию, полировал свой пистолет.
Вдруг случайно взгляд его упал на угрюмое, печальное лицо Олафа. Ларри наклонился и бережно потрепал его по плечу.
– Не вешай нос, Олаф! У нас есть шанс устроить неплохую
– Ларри осекся, неловко замолчал. Норвежец, блеснув глазами, положил руку О'Кифу на плечо.
– Yndling - она уже попала в de Dode, - тихо прошептал он.
– Ее взяла благословенная смерть. За нее я не боюсь, и за нее я буду мстить. Ja! Но моя Хельма... она теперь живой мертвец, совсем как те, которые, кружась как сухие листья, плыли в лучах Сияющего Дьявола, .и я бы хотел, чтобы она тоже была в de Dode.. и успокоилась. Но я не знаю, как побороть Сияющего Дьявола... нет!
В голосе его зазвучало горькое отчаяние.
– Олаф, - мягко и спокойно заговорил Ларри.
– Мы одолеем их... я знаю это! Запомни то, что я скажу тебе: все это дерьмо, что кажется нам таким непонятным и... ну, скажем так, сверхъестественным - это только фокусы, которыми нам морочат голову. Попробуй-ка, Олаф, представить себе, что туземец с островов Фиджи, в то время, когда в Европе шла война, неожиданно оказался бы в Лондоне. Сирены воют дикими голосами, носятся как угорелые машины, ухают зенитки, с неба десятки вражеских аэропланов сыплют бомбы, а лучи прожекторов шарят по небу, туда-сюда... туда-сюда, - Ларри помахал руками, - и ты думаешь, что этот туземец не решит, будто тридцать три дюжины чертей уволокли его на предпоследний круг ада? Будь уверен, Олаф, - он именно так и решит. И тем не менее, ничего сверхъестественного в том, что он видит, - нет! Все материально, как и то, что мы видим здесь, надо только понять, в чем тут дело. Мы, ясное дело, не туземцы с островов Фиджи, но принцип тот же самый.
После продолжительного молчания норвежец торжественно кивнул.
– Ja!
– сказал он наконец.
– По крайней мере можно драться. Именно поэтому я снова обратился к Тору, богу войны! И единственная, на кого я надеюсь, - это Светлая Дева. Только она может помочь моей Хельме! С той поры, как я обратился к старым богам, мне стало ясно, что я должен убить Лугура и что эта Heks - злая ведьма Йолара - тоже должна умереть. Мне надо поговорить со светлой девушкой.
– Отлично, Олаф, - сказал Ларри, - главное - не надо бояться того, чего ты не понимаешь. Там есть кое-что другое, - он замялся, судорожно дернув плечом, - чего ты, пожалуй, можешь испугаться, когда дело дойдет до встречи с Лаклой. Это... ее лягушки!
– Вроде той женщины-лягушки, что мы видели на стене?
– спросил Олаф.
– Да, - быстро отозвался Ларри.
– Они всегда рядом с ней. Я так представляю, что лягушки здесь растут гораздо быстрее, чем у нас, и, вообще, они немножко другие. У Лаклы целая прорва таких лягушек, и все дрессированные. Она научила их таскать в руках колья и дубины, и прочим фокусам...
Интересно знать, подумал я, памятуя, какое сильное впечатление произвела с самого начала женщина-лягушка на воображение нашего Ларри - не в большей ли степени ирландец убеждает сейчас самого себя, чем Олафа.
– Ха, - продолжал он, - я припоминаю одну хорошенькую девушку из Парижа, так у нее было сразу четыре ручных питона..
Но я уже не слушал дальше, уверившись в своем предположении.
Дорога начала петлять между высокими, остроконечными грудами камней, обегая выходы на поверхность обнаженной скальной породы с прилепившимися к ним клочьями янтарно-желтого мха.
Деревья куда-то пропали; над расстелившейся огромным ковром мха равниной лишь кое-где торчали кусты какого-то растения с гибкими, как у ивы, ветвями, на которых повисли белые вощеные цветы, собранные в гроздья наподобие виноградных. Освещение тоже изменилось: исчезли сверкающие, танцующие в воздухе искорки, и серебристый свет, потускнев, приобрел мягкий, пепельно-серый оттенок.
Мы двигались к видневшейся впереди гряде утесов. Отливающие медью склоны гор резко уходили вверх, точно так же, как у тех утесов, что мы уже видели раньше, и терялись в безбрежном тумане.
Какая-то подсознательная мысль, назойливо свербившая у меня в голове, наконец-то вылилась в отчетливую формулировку, скорость нашей скорлупки снизилась!
Отверстие, в котором находился ионизационный механизм, все еще было открыто - я заглянул внутрь! Вращающийся огненный шарик оставался столь же ярким, как прежде, но сверкающая струя, вылетавшая из него, уже не попадала на цилиндр.
Она закручивалась воронкообразным туманным вихрем и отклонялась назад, словно пыталась вернуться к своему источнику.
Радор угрюмо кивнул.
– Мы заплатили пошлину Теневому Барьеру, - сказал он.
Дорога пошла в гору... и вдруг Ларри схватил меня за руку.
– Глядите, док!
– крикнул он, показывая назад.
Далеко-далеко у нас за спиной, так далеко, что дорога оттуда казалась просто тонкой блестящей ниточкой, быстро двигалось несколько десятков сверкающих точек.
– Лугур и его люди, - сказал Радор.
– Слушай, нельзя ли как-нибудь поднажать?
– нетерпеливо спросил Ларри.
– Поднажать?
– удивленно переспросил зеленый карлик.
– Как это?
– Ну, чтобы она быстрей ехала - дать ей пинка под зад, - объяснил О'Киф.
Радор, задумчиво поглядев на Ларри, ничего не ответил. Гряда медных утесов была уже близко, не дальше.чем на расстоянии трех наших земных миль; равнина неуклонно поднималась вверх, превращаясь в пологий склон холма. Подъем по нему явился для нашего кориала серьезным испытанием; он с ужасающей быстротой терял скорость. Сзади слышались слабые крики, и мы поняли, что Лугур уже близко.