Обитель Разума
Шрифт:
Служители Логоса, которые в какой-то степени всё-таки присматривали за Островом, поощряли здесь производство и употребление наркотиков. Люди, прибывшие на эту землю, быстро втягивались в самоубийственное занятие, но таким, можно сказать, везло. Другие попадали на плантации наркотических растений в качестве рабов. Их одиссея заканчивалась еще быстрее…
Кое-кому удавалось удачно вписаться в сумбурную и лишенную надежды на лучшее будущее жизнь Острова. Эти люди тоже вставали на путь производства дурмана, опасный, но сулящий большие выгоды. Так они могли продержаться некоторое
Почти все необходимое – продукты, одежда и остальное – доставлялось извне и распределялось служителями Логоса. Точнее, они завозили все это, а распределение доверяли выбранным им местным жителям. В сердце города редко рисковали забираться даже отшельники.
Когда Ярослав оставил мечты о Логосе и предпочел заняться практическим делом, он стал извлекать кое-какую пользу из Острова. Основными своими достижениями он считал организацию здесь производства лекарственных препаратов, и создание небольшого целлюлозно-бумажного завода. В городе было довольно много его осведомителей, причем они даже не знали, на кого работают.
Внешне Ярослав никак не проявлял интереса к Острову. Если бы то, что он делал там, вскрылось, его не спасли бы никакие прежние заслуги перед Сферой. Весь процесс производства на планете был спланирован Тарцини, то есть непосредственно Логосом, и любое вмешательство в него стало бы величайшим святотатством.
Но до Ярослава никто в него не вмешивался…
Бернгард, недавно вошедший в число тринадцати руководителей Сферы, стремился выделиться даже здесь, хотя, казалось бы, он уже занял столь высокое положение, что дальше некуда, пока Василий жив и в здравом уме. Но честолюбие его было неуёмным, и он то и дело выдвигал новые идеи. Вот и сегодня собрание должно было обсудить целых три его предложения – одно из них по поводу Острова.
“Слишком уж он прыток и тороплив для отшельника, – ворчал про себя Ярослав. – Пора бы и остальным обратить на это внимание. Спят они, что ли? Дальше собственного носа не видят”.
Он продолжал размышлять, не обращая внимания на длинную речь, и прислушался к словам Бернгарда, только когда тот уже заканчивал.
– На Острове Забвения обитают те, кто навеки изгнан из общества, – говорил Бернгард. – Совершённые ими преступления тяготеют над ними и лишают их надежды стать частицей Единого Разума. Так достойны ли жизни эти создания? Более того, не является ли жизнь для них непрерывным источником страданий? Мы считаем, что будет гуманнее уничтожить их, тем самым избавив от мучений и угрызений совести.
Нет, я не призываю истребить их физически… Выполнение этой задачи было бы слишком тяжким бременем для нас. Я предлагаю лишь полностью разорвать связь с Островом! Нам следует перестать отправлять туда продукты, медикаменты и одежду.
“Медикаменты уже давно они нам отправляют, а не мы им, по крайней мере, некоторые”, – подумал Ярослав, но, естественно, промолчал. Бернгард же выдержал паузу и продолжил:
– Мы закроем эту кормушку, и через несколько месяцев язва исчезнет. Они сами истребят друг друга, они уподобятся змее,
“Ничего не скажу, – думал Ярослав. – Пусть за меня говорят другие. Не сумасшедшие же они, в конце концов”.
В зале зашелестел многоголосый шепот. Началось обсуждение.
Сперва Матиас, обвинитель по должности, а по сути, наверное, самый добродушный из присутствующих, долго и нудно объяснял, что подобное деяние бесчеловечно.
– А куда девать новых изгнанников из общества? – в первый раз нарушила молчание Линда.
Бернгард обратил к ней невыразительное лицо.
– А нужны ли новые изгнанники? – ответил он вопросом на вопрос.
– Мысль ясна. – Линда сплела тонкие сухие пальцы в замок над столом и больше ничего не добавила.
Слово взял Иннокентий, маленький человечек с густыми сердитыми бровями и громким пронзительным голосом. И тут стало интересно.
– Во-первых, как уже сказал Матиас, это было бы слишком жестоко, – заявил Иннокентий. – Но дело даже не в этом. Это было бы слишком опасно.
– В чем же опасность? – надменно спросил Бернгард.
– Они могут найти другой способ выбраться с Острова. Оттуда не столь далеко до ближайшего берега.
– На чем же они выберутся? – осведомился кто-то. – Вплавь?
– Почему? Ведь в городе некогда был морской порт. Вдруг там найдется парочка судов, которые еще могут плавать?
Ярослав усмехнулся. Он точно знал, что их там нет, но идея показалась ему забавной.
– Чепуха! – безапелляционно сказал Бернгард.
– Возможно. Однако исключить этот вариант нельзя. Доведенные до отчаяния люди на многое способны.
– Они ни на что не способны! – выкрикнул прежний голос. То был один из двух приверженцев Бернгарда, Ярослав не определил, кто именно.
Василий, казалось, задремавший, вдруг поднял руку, требуя тишины. Гудение в зале смолкло.
– Даже если бы собрание решило принять это предложение, – он говорил все также медленно, но на этот раз его слушали все, – мы не смогли бы осуществить его. Вы забываете о телепорте. Он установлен на этом месте тем, кто был мудрее нас, и мы не можем ни перенести его оттуда, ни уничтожить.
Ярослав прикрыл глаза, чтобы скрыть их злорадный блеск. Он и сам знал об этом, только молчал. Сегодня ему еще придется спорить с Бернгардом, так что Искатель просто выжидал, кто первый вспомнит об этом маленьком препятствии – телепорте. Однако он никак не ожидал, что это будет Василий.
– Если мы уйдем с Острова, его обитатели доберутся до телепорта, рано или поздно, – закончил Василий. – Вот и все, что я хотел сказать.
Обсуждение было завершено.
Бернгард раздражённо хрустнул пальцами.
Ярослав не сделал никакого жеста, но в глубине души он был удовлетворен. Эта глупая и опасная затея провалена, да и Бернгард выставлен не в лучшем свете. Не слишком он умён, всё-таки… Не предусмотреть такую простую вещь…
Но если Бернгард глуп, как ему удалось так выдвинуться? Почему он сам, Ярослав, ничего не может с ним сделать? Почему любая чушь, слетающая с его уст, выслушивается всеми с неизменным вниманием и серьёзно обсуждается?